На второй год он решил вернуться…
— Туда? — опешил Пепе. — Он сошел с ума?
— Это самое мы ему и говорили. Мы не видели признаков жизни — мы вообще ничего не видели сквозь сияющие облака, — но ему все казалось, что несколько уцелевших еще держатся. Если там кто-то оставался, он хотел им помочь.
Мы спустились втроем: Пепе на управлении, Кэл с поисковой аппаратурой и я с видеокамерой. Мы летели низко, но видели только смерть. Удар выжег города, леса и прерии. Полярные шапки растаяли. Низменности залило водой, береговые линии изменились. Мы увидели Землю такой, какой ее теперь видите вы: черной и голой, изливающей в океан красную грязь. Нигде ни проблеска зелени.
В надежде, что жизнь сохранилась в океане, Кэл приказал Пепе посадить нас на берегу нового моря, уходившего в глубину Амазонской низменности. Я вдохнул немного воздуха, когда мы открывали люк. Он вонял горящей серой, и все мы закашлялись. Тем не менее Кэл твердо решил взять образцы Земли и воды для микроскопических исследований.
Оборудования у нас не было, и он устроил для себя импровизированный скафандр: пластиковый мешок на голове и кислородный баллон с трубкой во рту. Мы наблюдали с борта. Унылое зрелище. Рваный конус черной лавы поднимался к северу от нас. Солнца не было. На западе вспыхивали зарницы грозовой тучи.
У Кэла было радио. Он добрел до воды, нагнулся, чтобы собрать несколько камней в ведро для образцов. «Никакой зелени, — слышал я. — Ни малейшего движения. — Он оглянулся на курящийся вулкан за спиной, оглядел кровавое море. — Нигде ничего».
Пепе умолял его возвращаться, но он пробормотал что-то неразборчивое и перебрался через поток застывшей лавы к грязному ручью. Присел на берегу и наскреб что-то в ведро. Мы видели, как его скрючил приступ кашля, однако он выпрямился и медленно побрел по воде к берегу, к розовой пене прибоя.
Пепе снова позвал его. Он махнул бутылью для образцов: «Наша главная надежда. — Хриплый голос звучал как карканье, но я разобрал несколько слов. — Если в море осталась жизнь… я надеюсь…»
Надеюсь… Подавившись последним словом, он попытался вдохнуть и не смог. Он выронил рацию и ведро, сделал к нам несколько шагов и упал. Баллон с кислородом уплыл от него. Мы видели, как он потянулся за ним, но следующая волна отбросила баллон еще дальше.
— Вы оставили его там? — вскрикнула Дайна. — Оставили умирать?
— Мы оставили его мертвым. Пепе хотел помочь, но он был слишком далеко. Остался без кислорода, и воздух убил его.
— Воздух?
— Плохой воздух. — Мой робот-отец почти по-человечески беспомощно пожал плечами. — В том глотке, который я сделал, в смеси вулканических газов был цианид.
— Цианид? — нахмурился Пепе. — Откуда?
— Из кометного хвоста астероида.
— Ядовитый воздух. — Арне побледнел. — И вы хотите, чтобы мы туда вернулись?
— Чтобы помочь природе его очистить. — Его линзы обвели всех пятерых. — Если там не осталось зеленых растений, чтобы восстановить кислород, вы их посадите. Кэл погиб, не закончив работы. Ее заканчивать вам.
3
Миссия досталась нам, нам одним. Мы умерли и оставили роботов спать, пока на Земле проходил ледниковый период. Родовая лаборатория снова выносила нас, и нас вновь воспитывали наши умершие родители.
Мой робот-отец всегда был со мной. Он учил меня читать первые слова, обучал естественным наукам и геометрии, следил за временем, пока я выматывался на каторге центрифуги.
— Держи себя в форме, — повторял он мне. — Меня хватит навечно, но ты всего лишь человек.
Он заставлял меня работать до седьмого пота.
— В тебе гены твоего клона-отца, — напоминал он. — Тебе никогда им не стать, но я прошу тебя обещать, что ты никогда не откажешься от нашей благородной миссии.
Я обещал, прижав руку к сердцу.
Робот-отец Пепе учил его таблице умножения и ракетной технике, а еще боксу. Бокс должен был выработать у него быстроту ума и реакции.
— Тебе все это понадобится на Земле, — говорил он.
Пепе нравились соревнования. Он вечно старался втянуть в тренировки меня и Арне. Меня он колотил вволю. Здоровяк Арне мог отшвырнуть его на другой конец центрифуги, но он всегда возвращался за добавкой.