– Да, немецкие ученые хорошо поработали на раскопках древних святынь. У нас не принято тревожить память усопших, а у европейцев свои взгляды на это…
– Так вот, Хван, мне бы хотелось поговорить с теми из местных китайцев, кто помогал Немытевскому. Где они были, что видели, хотелось бы узнать, где именно профессор работал?
Хван молчал, неторопливо попивая чай, как будто раздумывал, стоит доверять Ремизову или нет.
– Я слышал об этом странном человеке с горящими глазами. И могу найти людей, которые рылись в песках вместе с ним. Только зачем тебе нужны чужие тайны?
– Я всегда увлекался историей, а военным стал по прихоти родителей. Мой дед тоже был историком, а отец отдал меня в кадеты, чтобы не заниматься моим воспитанием. С Немытевским меня связывала дружба, основанная на общих интересах. Перед смертью он просил меня не бросать его дело… Пока я в Китае и поездка на родину для меня очень проблематична, почему бы не довести до конца начатое профессором дело? Вдруг мне повезет больше, чем ему?
– Скажи мне, что искал профессор, и я скажу тебе, сможешь ли ты это здесь найти.
– Он искал терракотовый список Чжана.
Реакция Хвана была неожиданной. От его китайского благодушия на лице не осталось ни следа. Он жестким, почти ледяным взглядом посмотрел в глаза Ремизову и спросил:
– Откуда ты знаешь о списке Чжана?
– От Немытевского разумеется. А почему ты так удивился? О нем знают многие синологи, не только русские, и многие пытались его найти, да и еще будут пытаться.
– Как, однако, европейцы охочи до наших тайн! Сначала выкрали секреты производства пороха и бумаги, потом вывезли коконы шелка, а теперь и до святынь добрались…
– Не хочу обижать китайцев, но согласись, многие свои секреты китайцы просто продавали по очень выгодной цене.
– Не соглашусь, их выведали хитростью. Впрочем, хватит об этом. Скажи, а что ты знаешь о списке Чжана? Только все без утайки расскажи, и я тебе кое о чем расскажу. Так что правда за правду.
Ремизов допил остатки своего чая и принялся рассказывать историю, которую много лет назад поведал ему профессор Немытевский.
Глава восьмая
Санкт-Петербург,
весна 201* года
То, чего так опасалась Наталья Истомина, подтвердилось. Она позвонила Гюнтеру, отругала его за невнимательность в отношении Марины, выслушала порцию оправданий и невзначай попросила выслать фото Штольца. Думала, проскочит, мало ли зачем ей понадобилось фото немецкого гражданина, но она не учла того, что Гюнтер и сам серьезно сомневался в своем партнере по проекту.
Пришлось рассказать ему все, что она знала о Хельмуте Штольце.
Гюнтер постарался и незаметно снял Хельмута на мобильный довольно близко и тут же переслал Порецкому. Миша сразу подтвердил, что этот человек ему хорошо знаком. Не с самой лучшей стороны… Он отправил Гюнтеру СМС: «Советую вам не сообщать ему, что мы с вами знакомы. А вот опасаться его очень даже стоит».
Естественно, Наталья об этом Марине рассказывать не стала. Зачем ее расстраивать? Лишние переживания подруге в ее положении ни к чему. Но сама она никак не могла успокоиться. Наталья с трудом дождалась, когда в конторе появился Миша Порецкий.
После того, как он сам женился на француженке с русскими корнями Марион Маккреди и стал отцом очаровательной малышки Наташеньки, тему смешанных браков он стал принимать близко к сердцу. Наталья специально познакомила Мишу с Гюнтером, чтобы у того всегда под рукой был знакомый адвокат с опытом работы в области международного права. Наталье очень хотелось, чтобы жизнь подруги побыстрее наладилась. Вот только она даже и предположить не могла, что услуги Миши понадобятся ему так скоро, и не в области бракоразводных процессов, а фактически в области уголовного права.
Миша влетел в ее кабинет слегка помятым и озабоченным. Об этом свидетельствовал пластырь на левой щеке и красные, воспаленные от недосыпания глаза.
– Порецкий, бандитские пули изрешетили твое мужественное лицо? – попыталась пошутить Наталья, но ее собеседнику было не до шуток.
– Читай! – он положил на стол перед Натальей распечатку какой-то статьи на немецком языке.