За разбитой полуторкой они устроили совет. Бойко был не к месту красноречив:
— Когда крысы бегут с корабля, я понимаю крыс. Неумно из-за патриотизма пускать пузыри. Я всегда приводил тех, кто уходил со мной, назад. Но я устал, слагаю с себя командование. Не буду больше отдавать команды и не хочу их исполнять.
У всех было свое мнение, и каждый поступил по-своему. Один пошел и тут же сдался немцам. Это был неправильный ответ, и через полгода он сгинул в каком-то концлагере.
Другой пошел на восток, чтобы пробиться к своим. Почти сделал это, но увидел немецкий патруль чуть позже, чем надо. Был застрелен в короткой стычке, затем похоронен у дороги, стал еще одним неизвестным солдатом.
Бойко пошел на запад.
День переждал в одиноком домишке. Хозяин предлагал сменить одежду на гражданскую и утопить ружье в колодце. Но Бойко лишь спорол нашивки, а в карабин вцепился до того, что побелели пальцы. И улыбнулся так зло, что хозяева попятились из комнаты.
Ушел почти ночью, переплыл реку — рубеж, на котором он дрался всего две недели назад.
Еще через два дня вышел к предместьям Миронова, к городу, откуда он ушел добровольцем, уверенный, что скоро вернется с победой.
Спрятал винтовку в стогу сена, прошелся городом. Подворотнями дошел почти до центра, вышел на задний двор своей бывшей работы, к зданию, где размещался когда-то уголовный розыск — Угро.
Но все здесь было иначе, во дворе стоял бронетранспортер, возле него курили солдаты, одетые в серую униформу.
Общежитие НКВД, в котором он когда-то жил, лежало в руинах — что было тому причиной, установить Бойко не представлялось возможным. Да и не сильно его волновало.
Бойко обошел с полдюжины приятелей, но их или не было дома, или они боялись высунуть нос. Вышедшие женщины предлагали убраться подальше — да хотя бы к черту.
Во многих брошенных домах квартировали немцы.
Но крышу над головой Бойко нашел быстро.
Только то и слово было, что крыша. Тот дом до войны принадлежал главному агроному пригородного колхоза. Как рассказали потом соседи, старый владелец покинул свое жилище еще за неделю до того, как в город вошли немецкие части.
Эвакуировался обстоятельно, без спешки, погрузив мебель на поезд, семью — в машину. То, что везти было неудобно, — раздал тем, кто оставался. Но после его убытия, соседи пришли в дом еще раз и вынесли из комнат абсолютно все вплоть до дверей.
Дело довершила бомба, сброшенная во вневременье, ночью, с неопознанного самолета. То ли пилот отбомбился по огням, то ли просто сбросил бомбы, не пожелав возвращаться с ними на аэродром. Бомба, прежде чем взорваться, упала в лужу, зарылась в землю, подняла фонтан грязи. На мгновение замерла, но внутри продолжалось движенье — игла наколола капсюль, огонь пробежался по каналу, в секунду сгорело все содержимое, разорвав корпус бомбы, расколов тишину. Осколки посекли ветки в саду, с корнем вырвали дерево.
Стены дома вздрогнули, но устояли. В округе посыпались все стекла…
Дом был не в блестящем состоянии, но остальные дома были еще хуже, и Бойко остановился здесь.
В сарае он нашел пару пустых мешков, повыдергивал гвозди из разбитых ящиков, завесил мешковиной окна, из самого большого мешка сделал занавеску на дверь.
Нашел еще таз, который не забрали по причине небольшой дырки в днище.
А в сарае обнаружилось подвешенным под потолком полкуля семечек подсолнуха. То ли семена берегли под несостоявшийся опыт, то ли просто повесили под крышу от мышей, но мешок пощадили и люди, и грызуны.
Глубоко ночью сходил за карабином, завернул в шинель, пронес его в город, спрятал под крышей.
Затем развел в печи огонь, поставил на огонь таз, насыпал туда семечек.
Достал из кармана пачку папирос, открыл, посмотрел туда, вздохнул и спрятал обратно в карман.
Оставалось три папиросы.
* * *Фронт, который прокатился через Миронов почти без остановки, дальше зацепился за мелкую речушку, безымянную высоту и перекресток трех дорог.
И если ветер был с востока, то хорошо было слышно, особенно ночью, как грохочут орудия.
Один раз советские войска даже чуть не вернулись в город.
Ранним утром удалось разорвать линию фронта, и пять танков вышли к аэродрому. Но немцы развернули два зенитных орудия, подтянулось три танка, которые очень кстати отремонтировали на машинно-тракторном дворе.
И атака, а верней, налет, были отбиты — два советских танка остались гореть в поле, три отошли.