Орехи тут же повадилась тягать мышка. Владимир видел ее пару раз, мог бы, вероятно, пристрелить или купить на базаре мышеловку. Но отчего-то не сделал ни то, ни другое — даже не переставил ящик с орехами с пола на более высокое место.
Почему? Да он сам не знал, хотя и задумывался. Может, эта мышь ворует для своих детей, и если их маму убьют, то сироты погибнут с голоду. Да и такова ли большая потеря — пара орехов?..
А ведь наверняка мышь эта жила в этом доме при старых хозяевах? Просто люди приходят и уходят, а мыши остаются. Вот как — кто-то вырастил сына. Его забрали в армию, и он погиб в первом же бою. Посадил не дерево — целый сад. Но за мгновение почти все деревья раскорчевала авиабомба. Выстроил дом, а в нем теперь живет совершенно незнакомый не слишком молодой человек.
В сарае Бойко нашел рыбацкую сеть, сделал из него гамак, натянув его в саду меж грушей и черешней. Валялся в нем часто, прямо в пиджаке, сжимая в кармане пистолет. Кажется, холодная сталь оружия грела сердце.
Деревья уже облетели, и листья не скрывали небес. В небесах неслись облака — темные, тяжелые, они разгонялись над городом и улетали прочь, не обращая внимание на войну, границы и прочие пустяки. Куда они спешили? Зачем?..
Ветер стал злей, сильней, голые ветки отбивали музыку неспокойную.
Ветер, осень…
Болело сердце…
* * *А город жил только футболом.
К финалу турнира определились два лидера.
После поражения от "люфтов" сборная СС только побеждала, но местная сборная совершенно напрасно сыграла в ничью все с теми же летчиками. Шли на выигрыш, но в конце матча летчики пробивали угловой. Казалось, ударили высоко, мяч выйдет из штрафной, кто-то бросился на подбор. Но немецкий форвард выпрыгнул чуть не на метр и всадил головой мяч в девятку.
На оставшиеся матчи команда Люфтваффе вышла уже без своего форварда. Во время боевого вылета он посадил подбитый свой самолет на минное поле. Пока машину тянуло по земле, под корпусом взорвалось несколько мин. Пилот решил, что по нему бьет артиллерия, и, сбросив фонарь, рванул по полю. Пробежал метров двадцать, налетел на мину… Ему ампутировали ногу. Будто еще говорили, что пилотировать самолет он сможет, а вот играть в футбол — никогда.[33]
Таким образом, сборная из местных потеряла в играх одно очко, сборная СС — два. Румыны проиграли все матчи, что их, впрочем, совершенно не расстраивало.
Судьба турнира решалась в последнем матче — играли местные и сборная СС. Местную сборную устраивала ничья, но в случае победы СС выходила на первое место, а "люфты" могли выйти на второе.
* * *Без потерь не обошлась и местная команда. В выпеченном местной пекарней хлебе обнаружили куски стекла. Арестовали всю смену. В ней оказалось три футболиста.
Тут же по городу поползли нехорошие слухи, что никакого стекла не было, что это провокация, и сборная СС зачищает соперников грязными методами. Дескать, арестовали честных патриотов.
— Убивать — это патриотизм? Это теперь возведено в добродетель? Насыпать толченого стекла в муку — это геройство?.. А знаете, что?.. Давайте, все же испечем из этой муки хлеб и отдадим его в лагерь военнопленных. С братским приветом?
— Отто, но вы же отлично понимаете, что они этого не делали. По той же причине, что и старик не выливал керосин.
— Неизвестно что творится в головах у этих патриотов… И у меня нет желания их оправдывать, выяснять, как обстояло все на самом деле.
Разговор с диверсантом
Место встречи назначили на пустыре, между городом и пригородом.
Чтоб не запутаться среди бесконечных хранилищ и конюшен колхозов, назначили ориентир — высокая труба то ли котельной, то ли сушилки.
Труба не дымила с весны, из конюшен с началом войны вывели лошадей, вымели все оставшееся зерно. Но и без зерна расплодились мыши, как следствие — стали плодиться кошки. Сюда же сбегались оставленные хозяевами собаки. Они сбивались в стаи и, вроде бы по слухам, кого-то даже загрызли.
Но вряд ли это было так — собаки, как и люди, были испуганными.
Женька сходил туда днем раньше — просто осмотреться. Да и на следующий день Колесник с Либиным пришли на час раньше. Добирались они кружным путем — мимо речки, через камыши, через свалку. Осторожно обошли точку рандеву вокруг — нет ли засады.
Затем сидели в стороне, поглядывая на место через невысокий забор.
Долго молчали. Женька то и дело подымался смотреть, делал несколько шагов, разминая ноги, возвращался на место.
— Не мелькай, — попросил его Серега. Он о чем-то думал.
Если Либин и послушал его, то ненадолго — через пять минут опять был на ногах.