Но тот взмахнул своим вороненым клинком. Безжалостное солнце пустыни заиграло на нем, и отблеск только попал на первого из огненных духов. Тот взвыл яростно и затрясся, сбрасывая восседавших на нем людей. С боевым кличем египтянин кинулся на врагов, один против десятка. Вороненый меч вступил в дело. Воистину, то был не простой клинок! И владеющий им стоил армии! Десять против одного – не больше десяти минут схватки! Первый из разбойников остался без головы. Второго египтянин разрубил пополам, как зрелую тыкву. Вот упал третий: его воин прикончил ударом снизу вверх. Потом сине-черный меч превратился в сплошной стальной вихрь вокруг своего хозяина. Даже ифриту досталось от волшебного клинка: он заревел, получив рану в пылающий живот, и, разозленный, взвился в облака, чтоб оттуда огненным шаром низринуться на непокорного, но в самом конце полета он резко изменил траекторию и помчался на беззащитных женщин и юношу в зеленом. Готовые погибнуть, те сгруппировались, и темнокожая юница прикрыла собой старшую, чтоб дать ей больше шансов выжить в аду ифритового пламени. Но солдат угадал маневр и, раскидав нападающих людей, успел подставить гудящий клинок на пути духа. Тот вспорол огненный живот, как рыбье брюхо. И из чрева ифрита полился дождь пылающей серы, погребая под собой и воина-египтянина, и убитых им врагов. Сам великан рухнул в море, испустив предсмертный крик. Первый натиск был отбит. Но слишком велика цена победы. Оплавленный синий клинок лежал на песке, посыпанный пеплом его последнего владельца. Женщинам не на кого больше было рассчитывать. И Колокольчик, оставив свою спутницу, метнулась к осиротевшему мечу. Он показался особенно гигантским в ее маленьких руках.
Другие ифриты приближались. Уже готовая вскочить на уцелевшего верблюда, Колокольчик бросила прощальный взгляд на Кайно.
И тот наконец решился:
– Не женское дело носить оружие, госпожа! Двум женщинам не спастись, когда их преследуют духи огня и банда разбойников. – С этими словами парень отнял меч у чернокожей и засунул его за подаренный сегодня пояс. – Систр больше подходит для ваших рук. Идите за мной. И быстро.
С этими словами он взял под уздцы верблюдов и повел животных в тень финиковой рощи в распадке. Женщины и не думали возражать. Кайно испытал новое и очень приятное чувство: ему подчинялись, за ним следовали. Привыкший сам подчиняться матери, даже если не понимал, что делает, он почувствовал себя мужчиной. Оттягивающий пояс меч усиливал это чувство. Уже понимая, что он делает, особенно старательно Кайно повторил защитные жесты и слова, пряча свою долину от посторонних глаз. Теперь на берегу остались только следы недавней битвы: обгоревшие тела да цепочка верблюжьих следов. Маслянисто-синяя поверхность моря приняла тело ифрита беззвучно и снова была спокойна, даже рябью не подернулась. Но и тут юноша знал, что делать: заклятие ветров мать вложила в него еще с детства, хотя он думал до сегодняшнего дня, что просто напевает песни с материнской родины. Сегодня словно пелена спала с глаз Кайно. Он сотворил волшбу сознательно, чтоб замести следы. Поднявшийся с моря поток душного воздуха ударил им в спину, но тут же улегся. Дева-Колокольчик, казалось, глядела на парня с восхищением, но прятала глаза, как только замечала, что он смотрит на нее.
– Наша госпожа – придворная дама Египта, она отблагодарит тебя за наше спасение, – произнесла старшая из женщин, – наша же благодарность безмерна и бессчетна, как крупинки соли на берегу этого Восточного моря.
Кайно ответил церемонным поклоном, но без слов. А за воздвигнутой преградой невидимости два ифрита, еще более крупных, чем первый, поверженный, носились в ярости от потери добычи. Расшвыривая смертных со своих плеч, они завывали неистово. Но, как понял Кайно, так и не видели, куда пропали беглянки.
Мириам, разумеется, приняла гостей, но была молчаливей, чем обычно. Вежливо слушала, улыбалась комплиментам старшей из женщин, светлокожей Султаны, а та вовсю расхваливала ее стряпню, восхищалась прекрасными пальмами долины и ее хозяйкой.
– Не сочтите за дерзость, почтенная Мириам, но мне трудно предположить, сколько вам лет. Мало кто из придворных дам может похвастать такой цветущей красотой при таком взрослом сыне. И стада ослиц, в молоке которых купаются дамы по примеру моей госпожи, я не вижу в вашем оазисе. В чем ваш секрет? Он превратил бы вас в богатую и знатную, раскрой вы его мне. А я уж позаботилась бы о том, чтоб сделать его доступным только для избранных, а потому желанным для всех дам не только Египта, но и Рима.