- Не знаю никого с таким прозвищем.
- О Господи! - застонала она. - Ты что, рос в стае волков, ты Элен Келлер* {* Элен Адаме Келлер (1880 - 1968) - американская писательница и художница, ставшая слепоглухонемой вследствие перенесенной в раннем детстве скарлатины.} или иностранец? Терракота - это такой цвет, болван!
- Цвет?
- Да. Красновато-коричневый, - негромко пояснила Тесс, не поднимая на него глаз. Она покосилась на подружку, затем, не вполне уверенная, продолжила: - Кит видит всех людей в цвете.
- И ты терракотовый, - рявкнула Кит, больно ткнув его под ребра. - А у терракотовых мальчиков отцы умерли.
У него в горле застрял комок, словно он поперхнулся.
- О чем вы говорите?
- Если тебе нужен синхронный перевод, обратись в ООН, Терракотовый Мальчик.
- Меня зовут Орри. Кит хмыкнула.
- Отличное имя. Но отца у тебя все равно нет.
- Оставь в покое моего отца. Заткнись. - Он отшвырнул клюшку, пинком загнал мячик на «раф» и двинулся по склону к воротам. - Ты чокнутая.
- Ты себе много позволяешь! - закричала Кит. Физиономия, словно огромная лапа, сжимающая багровый шар. - Ты нарушаешь правила, нужно вернуть клюшку и мяч. Почитай, это написано на твоей счетной карточке.
- Ты ненормальная, - прокричал он в ответ, комкая карточку и запуская в нее. Его отец умер, ушел почти два года назад, и никогда, ни разу до сих пор он не плакал. Никогда, нигде!
- Деньги не возвращают, это ты знаешь? - Она тащилась за ним следом, пока он шагал к воротам. - Никогда. Только в случае дождя.
Он вытер мокрые щеки тыльной стороной ладони. Отскочил, давая дорогу тетке, тянущей за собой двух мальчишек. Сипло прокричал у них над головами:
- Ты чокнутая. В самом деле чокнутая!
Он ударился плечом о левое колено Индейца и толкнул бедром турникет. Ворота не поддались.
А они теперь стояли, изучая его. Кит, прижав клюшку ко рту, касаясь языком металла. Тесс рядом, бледная, с крепко сжатыми губами.
- Ну что вы уставились? - Он снова толкнул вертушку, и снова безуспешно.
Тесс зашептала что-то на ухо Кит, потом отодвинулась:
- Пожалуйста. Ради меня! Кит вздохнула:
- Ладно, если ты хочешь, Тесс. Но давай побыстрее. Иди, скажи Терракотовому Мальчику.
- Чертовы ворота! Заело или…
- Орри, ты толкаешь не в ту сторону, - сказала Тесс.
Только этого еще не хватало: велосипед исчез.
Обратно к Гудкинду пришлось идти пешком и по дороге придумывать бесконечные извинения. Он поймал Рея перед обедом у двери столовой. И выложил все, как было.
Орри был готов ко всему, только не к такой реакции.
- Я рад, что тебе хватило смелости все рассказать. Велосипед старый. Маме лучше ничего не говорить. Пусть это останется между нами. Идет?
Рей протянул руку, и Орри ответил на рукопожатие.
- Идет.
- Но я попрошу тебя об одолжении. Орри взволнованно глотнул:
- Да?
- В следующий раз, когда будешь брать велосипед, убедись, что цепочку и замок ты тоже прихватил. Ладно, Орсон?
- Я не… ладно, Рейборн!
- И подстригись. Ты что, в хиппи готовишься?
Орри мог бы провести все лето, больше не заглядывая к «Бампоу». Он так и собирался, но как-то вечером, после обеда, маме ужасно захотелось фисташкового мороженого, и Рей, готовый, как обычно, выполнить любое ее желание, подхватил:
- Я и сам не откажусь от порции с шоколадной стружкой. - Он как-то странно заморгал, у него явно потекли слюнки.
Они втроем отправились в деревню на озере Арнольд.
Когда, переходя улицу, он взял ее за руку, Орри решил: пора смываться. Они больше не пытались что-либо скрывать, один раз он даже видел, как они целовались.
- Что-то мне не хочется мороженого, - сообщил он.
Они договорились о месте и времени встречи и разошлись в разные стороны.
Орри сидел на скамье возле «Галереи чудес», изучая увесистый пакет с помадкой, а она оказалась у него за спиной.
- Я тоже больше всего люблю «Роки-роуд».
Июль. Середина недели на озере Арнольд. Сыро. Неоновые огни дрожат в лужах. Ночные бабочки кружатся под фонарями. Детишки жуют пирожки и мусолят стаканчики с мороженым. Их мамаши и папаши ахают и охают над шедеврами местных умельцев, которые самим местным и даром не нужны. Молодожены сюсюкают и воркуют, но каждый думает про себя, что лучше бы они поехали в Поконос. Байкеры мчатся по авеню Чамплейн, копы летят за ними вслед. Панки с пачками «Кэмела» в рукаве спрашивают огонька у взбудораженных мамаш и их любопытных дочек. Школяры без рубашек и башмаков отираются под дверьми ресторанов, на которых висят таблички «Посетители без рубах и обуви не обслуживаются». А Орри мучительно соображает, о чем же говорить с Тесс.
- Собираешься съесть все это? - спросила она, широко распахивая глаза, еще более синие, чем он запомнил.
Он сунул пакет с помадкой ей в нос. Идиот.
Она засмеялась, стерла сахарное пятно, облизнула пальцы.
- Мм… сливочная…
- Бери еще, - сказал он. И, словно кто-то говорил за него, выпалил: - Мне ужасно нравится, когда у тебя так собраны волосы. - И тут же подумал, не слишком ли это банально.
Она помотала хвостом.
- Спасибо. - Можно подумать, все ее знакомые мальчишки говорят то же самое. - Твои волосы мне тоже нравятся.
И он ни на секунду не остановился, не осмыслил происходящее и не впал в панику от того, что на самом деле болтает с этой кошмарной девчонкой.
Рассказывает ей, откуда он.
Она рассказывает ему, откуда она.
Что озеро Арнольд интереснее, чем он думал.
Что она ненавидит этот городишко. Такой маленький.
Что он любит «ужастики».
Что она любит жареный арахис.
Что ему нравятся сэндвичи в клубе.
Что она надеется, слухи о распаде «Биттлз» - вранье.
Что ему пятнадцать. Почти.
Что ей шестнадцать. Только-только.
Его знак зодиака.
Ее знак зодиака.
Что он хочет стать репортером или писать статьи в журналы.
Что она хочет стать актрисой, но все говорят, секретаршей надежнее.
Что его мать работает медсестрой. И о Рее, разумеется.
Что многие здесь работают у Гудкиндов, что они с Кит видели папашу Гудкинда на поле «Форта» незадолго до того, как он утонул.
Как умер его отец. Упал, сломал шею - и все. Скоропостижно. Не успев сказать «прости».
Как это, должно быть, ужасно переживали он и его мать.
Снова о матери и Рее. Как Рей оказался не так уж плох. Но… Но… Но…
Что Кита, Кит, вовсе не плохая, нужно только познакомиться с ней поближе. Что, если бы не Тесс, у Кит не было бы ни единого друга на свете, и как это важно - заменить ей всех. Как после рождения Кит ее родители стали спать на двухэтажной кровати. «Что лично мне кажется ужасно странным». И как она услышала Кит раньше, чем увидела ее. «Она пела «С днем рожденья тебя» сама себе. Представляешь, как кто-то сам себе поет «С днем рожденья тебя»?! Мне показалось это самым печальным на свете».
- Ага, - Орри фыркнул, закашлялся, - куда уж печальней. - Слезы навернулись ему на глаза, он с трудом удерживался от смеха.