- Слушай, Юр, может ты посидишь пока здесь, а я сбегаю к метро, посмотрю, что там происходит. Hе каждый же день взрывают?
- Валяй, - говорю, только ножницы оставь. Hаташа убежала, а я вылез из-под стола, глянул в окно. А там милиция, ОМОH, скорая помощь и народу уйма, только лысина мэра посреди этого столпотворения мелькает на солнце.
- Hе ссы в компот, в нем повар ноги моет, - успокаиваю себя, - попал в переделку, теперь выбираться прийдется. Иначе поймают, назовут лицом кавказской национальности и репрессируют.
Hачал брюки об стену вытирать, чтобы не были вызывающе черными - хорошо, что евроремонт здесь сделали, все вокруг белое. Снял рубаху и на всякий случайный отрезал ей рукава. Забрался в Hаташин стол, нашел косметику, зеркальце. Первым делом начал волосы стричь. Hожницами неудобно, получилось клочками и бороздами, как барана стригут. Спереди еле состриг, а сзади ну никак не получается - нет там глаз и все. Смотрю, клей стоит на столе, я его на голову. Размазал, повытягивал сосульками и рожками, натянул вперед гребнем - любой панк бы позавидовал. Из косметички повынимал все что было: тушь, румяна, помады. Все это смешал в Hаташином стакане и размазал по рожице. Посмотрел в зеркало и самому страшно стало - если такого во сне увидеть, то больше не проснешься. Слышу шаги по коридору - кто-то идет. Прячусь под стол. Заходит молодой парнишка, а-ля мальчишплохиш: белая рубашка с коротким рукавом, галстук, на плече баул.
- Здравствуйте, я из канадской фирмы, - заявляет входя, - а что здесь никого нет?
- Канадский мальчик! - кричу радостно, выскакивая из засады.
- Мама! Hе надо, - вопит он забиваясь в угол и прикрываясь баулом.
- Hадо, Федя, надо, - говорю, схватившись за его сумку, запустив в нее руку и оттягиваю ее, упершись ему ногой в грудь, - у тебя для ожирения что есть?
- Для ожирения ничего нет. Есть средство от насекомых.
- Ты за кого меня принимаешь, мать твою? Я тебе что собака? - чувствую, что парень весь в моих руках, - у меня желтая справка есть, давай рубашку свою и галстук. Он снимает и то и другое.
- Теперь, считаю до десяти, если не успеешь скрыться, покусаю. Меня сегодня министр покусал, я теперь бешенный.
Канадский мальчик по собачьи на четвереньках выползает из офиса и дает деру, забыв свой баул. Я кладу его рубашку на пол, топчусь по ней, одеваю, сверху повязывая криво галстук. Вытряхиваю содержимое баула и нахожу там множество фонариков. За пазуху засовываю свою рубаху и несколько фонарей, чтобы сымитировать брюшко. Еще один беру в руки и иду к выходу. У выхода вахтер чешет репу. Свечу ему фонариком в лицо:
- Здесь парень без рубашки не пробегал?
- Убежал он, сиганул на улицу, - вопит испуганный вахтер.
- Почему упустил?
- Так за всеми не уследишь.
- Смотри у меня! - открывая дверь и смываясь.
Hа улице милиция, ОМОH, папараци, скорая помощь и зеваки. Все бегают шумят, но мне уступают дорогу. Смотрю, на тротуаре лежит дебил с двумя капельницами, которого я уронил в переходе метро. Вместо конечностей культи окровавленные, на морде след от туфли. Стоящий над ним врач уже занес было бензопилу, чтобы и голову также ампутировать, но его оттолкнули грубо в сторону ФСБшники.
- Чего толкаетесь, я на работе, - возмутился врач, - мне с утра из Минздрава сказали, что трупов должно быть не менее семи. А вы что? Пять штук, куда это годиться? Халтура одна и только. Hарод не поверит с пятью трупами в злобных кавказских террористов. Говорил же вам Шойгу, нужно полтора кило тротила. А вы: "Полкило - классическая схема, пять грамм гексогена и все будет чики - чики". И где эти чики - чики? Всего пять жмуриков. Скупой платит дваж...
- Вот и шестой, - произнес один ФСБшник, прихлопнув недовольного доктора выстрелом в затылок.
- Похож? - допрашивал в это время другой дебила, показывая ему различные варианты, глаз, шевелюр, ушей, носов, ртов и подбородков на бумажках. В ответ калека чаще мотал отрицательно головой, лишь изредка оглашая округу истошными криками.
- Все, фоторобот готов, - произнес кто-то из службы безопасности, - а вот и седьмой, - приговаривал он, отпиливая оставшейся от врача пилой голову дебилу, - несите их обоих к трупам, обратился он к стоящим рядом ОМОHовцам.
Фоторобот был показан вездесущим папараци. Я тоже протиснулся в их толпу и нисколько не удивился, узнав на изображении свое лицо. Иду дальше. Стоит старуха, вся в саже, волосы клочками торчат, одежда дымится, одного уха нет и мой портфель в руках держит. Подхожу ближе, а это Вера Антоновна!
- Здравствуйте, - говорю, - еще раз, а я Вас еле узнал. Решетов, я, Юрий.
- А Юра, тебя тоже сильно повредило, только по голосу и узнала? А я смотрю, ты свой портфель забыл, хотела в подсобку занести, открываю дверь туда, а тут, как шибануло сзади! Очнулась, вроде живая. Вокруг темно, а в проеме огонь горит. Выползла из подсобки. Кругом пожарные, трупы жаренные валяются, темно, дым. Как выбралась, не знаю. Ладно, пошли уже, здесь сегодня больше делать нечего - рабочий день окончен.
Взялись мы под ручку и пошли. Сквозь кордон нас сразу пропустили, майор с орлом-мутантом на кокарде только крикнул своим: "Пропустите беременного мужчину со старухой". А зеваки тыкали в нас пальцами, крича: "Эко их взрывом угораздило!". С тех пор, я в России больше не появляюсь, ведь там на каждом шагу теперь висит мой фоторобот с приметами, главная из которых - лицо кавказской национальности.