ты когда-нибудь так же сильно меня? Полюбишь ли ты
меня когда-нибудь вообще?
Володя пристально смотрит на меня. Я не знаю, что
хотела сказать. Вернее, знаю, но вариантов так много, и
не один из них не может считаться верным.
- Чего ты хочешь?
Была не была…
- Тебя…
Листы бумаги белым ворохом разлетаются в воздухе,
и вот я уже в его объятиях, и он целует меня, горячо
и напористо. И я отвечаю с не меньшим энтузиазмом,
путаюсь пальцами в его тёмных волосах.
К чёрту Машу и самобичевание, подождут.
Мерзко на душе, ей-богу мерзко. Если моя жизнь -
это кино, то оно чертовски хреновое. Хотя, какое там
кино. В кино обычно всё легко и непринуждённо. Любови
да хэппи-энды. Плетусь домой, думая, что скажет мама. По
голове точно не погладит. Арина Викторовна наверняка ей
рассказала, что у нас был пожар, уроки отменили, а я
благополучно свалила первой. Но мне, если честно, всё
равно. Я расставила все точки над «i» с Художником, и
сейчас на душе мерзко, ей-богу мерзко. Между нами
вообще не должно было происходить то, что произошло. А
я, дура сентиментальная, дала волю эмоциям. Возможно,
если б ещё тогда в школьном дворе я не повела бы себя
так, будто в Володе заключена вся моя жизнь, ничего
бы не случилось. Я бы послала его и преспокойно пошла
бы домой. Я всегда это умела. Держать себя в руках. Не
поддаваться эмоциям. Действовать согласно разуму, а не
гормонам. Сегодня не смогла. Или не захотела. Может,
попыталась отсрочить неизбежное.
Я поняла, что совершила ошибку уже тогда, когда
одевалась. В конце концов, я ведь снова переспала с
Володей, хотя ещё недавно пыталась помирить его с
бывшей девушкой и была уверена, что мы с ним не
пара. Нам, чёрт побери, не по пути. Но, что сделано, то
сделано, и теперь нужно разбираться с последствиями, а
не сокрушаться над содеянным. Я и разобралась. Сказала,
что то, что между нами происходит должно прекратиться,
ибо никому из нас это не надо и ни к чему хорошему
не приведёт. Я была убедительна, очень убедительна, чёрт,
да я сама себе поверила. А он разбил всю мою уверенность
в сказанном одной фразой: «Не хочу, чтобы ты уходила».
Глупо, правда? Какой смысл оставаться? Этот же вопрос я
задала ему, добавив:
- У тебя есть Маша. А я - третий лишний.
Художник в ответ усмехнулся.
- Меня и Машу ничего не связывает.
Я чуть дар речи не потеряла.
- Как так? Она же сказала, что позвонит.
- Она и позвонила. Мы даже встретились, поговорили.
- И?
- И всё. Я не встречаюсь с Машей, не знаю, с чего
ты это взяла.
Я устало потёрла ладонью лицо. Господи Боже, я тут
ношусь с ним, как с писаной торбой, пытаюсь вернуть к
жизни его - не свои, его! - отношения, а он так легко
забивает на все мои усилия и заявляет мне, что ни черта
он со своей Машей не встречается.
Ничего из этого я не проговорила вслух, так как
знала, что если хоть что-то скажу, меня понесёт, разозлюсь,
начну орать, истерить. Тогда я сказала:
- И позволь же узнать, какого хрена ты не помирился
с ней, если был шанс?
- Не было шанса. И смысла тоже нет.
- Смысла, значит, нет?! - Всё-таки разозлилась. - А
в чём, прости, смысл есть? В том, что ты уже год
убиваешься по ней? В том, что университет из-за неё
бросил? С отцом поругался, из дома ушёл. И что у тебя
в итоге осталось? Что у тебя сейчас есть, Володя?
Воспоминания о твоей Маше? Это всё, что у тебя есть?
Володя взял мои холодные и слегка подрагивающие
руки в свои большие тёплые ладони и сказал:
- Ни черта ты не понимаешь. Ты. Ты - это всё,
что у меня есть.
Я грустно рассмеялась.
- Потому что больше у тебя ничего нет.
- Потому что больше мне ничего не нужно!
Я ему почти верила. Не хотела. Но верила. Он
никогда мне не лгал. И он самый прекрасный человек из
всех, что я когда-либо знала. Но всё же…
- Ладно. Тогда прямо сейчас. Здесь. Глядя мне в глаза.
Абсолютно честно ответь: ты любишь Машу?
Я была готова отказаться от сомнений. От своих
страхов. Потому что люблю его.
Но Володя молчал.
Я понимающе кивнула, высвободила руки, сбежала по
ступенькам, открыла дверь и вылетела на улицу.
Я сбежала.
Я слышала, как он зовёт меня. И тогда я просто
бежала быстрее. Так я добежала до своего района.
Я больше не опустошена. Не подавлена. Не
равнодушна. Не зла. И даже не отчаялась. Во мне просто
грусть. Интересное всё-таки чувство, не хорошее и не
плохое. Щемящее душу, заставляющее жалеть о несделанном
и вспоминать о хорошем. И как ни странно, у него нет
ничего общего с отчаянием, тоской или, может, чувством
обречённости. Это просто грусть, и она другая. И она
задевает каждую струну души, потому что грусть, она
такая.
В последний момент сворачиваю в другую сторону,
решив навестить Иру. Вера говорила, в какой она больнице.
Всё в той же. Даже палата та же.
- Меня здесь до утра продержат, хотят понаблюдать,
как буду себя чувствовать, - жалуется Ира. Она сидит на
кровати держа в руках небольшой тёмно-синий блокнот и
что-то пишет.
- Интересно всё-таки, кто кабинки-то поджёг? - бормочу
я. - Причём на двух этажах.
Ира вдруг откладывает свой блокнот, наклоняется ко
мне и заговорщицки шепчет:
- Обещаешь, что никому не скажешь?
Я киваю.
- Ты же знаешь.
- Это Мухин с Беловой.
- Опять эти двое! Что на этот раз?
- Помнишь, я сигаретами отравилась?
- Конечно.
- Так вот это Мухин придумал. Чтобы всех отвлечь.
- Зачем?
- Чтобы ответы на экзамен по алгебре свистнуть из
кабинета Марии Андреевны.
- С чего ты взяла, что они там?
- Подслушала разговор учителей в учительской.
- Так ты в тот день реально отравилась или нет?
- Реально. Но это не помогло. И тогда Белова
предложила устроить пожар. Все отвлекутся, я свистну
ключи на вахте и найду ответы.
О Господи! Ирка! Идиотка! И сообщники у неё
такие же.
- И как?
- Сознание покинуло меня раньше, чем я успела
справиться с дверью кабинета. Замок заел, представляешь.
А ведь так всё хорошо шло.
- Вы три идиота. Ты же чуть не отравилась! А я
чуть не сгорела.
- То есть?
- Забудь.
- Предки, кстати, опять устроили скандал. На бедную
директрису наорали. А её ведь сегодня даже в школе не
было. За это тоже наорали.
Я неодобрительно качаю головой. Бедная Ирка со
своими истеричными родителями.
- Сама виновата. Ты слишком инфантильная, не
находишь?
- А они слишком эгоистичные и бескомпромиссные.
- Они не подарки, но они всё же твои родители.
- Не подарки?! Да они эгоисты! Они сегодня весь день
только и делали, что отношения выясняли, весь больничный
персонал напугали. Мать всю жизнь отцу мозг выносила,
а тот, вместо того, чтобы подумать о дочери, или хотя
бы просто попытаться сохранить семью, свалил к другой
бабе.
- Не надо пытаться сохранить то, что не нуждается в
сохранении. Лучше уж так, чем жить, как тараканы под
дихлофосом. Плохо, неприятно, но жить. Ни к чему
хорошему это не приведёт.
- То есть, ты считаешь, что моим родителям
действительно нужно было развестись?
- Нет, чёрт побери, я так не считаю. А ещё я не
считаю, что Фирсу с Викторовной нужно было развестись.
И что моей маме нужно было бросать моего папу. И
что Вере с Максом стоит встречаться. И Олегу не нужно
было жениться на моей сестре. И Володе бросать свою
Машу. Но жизнь доказывает, что я, мать твою, ошибаюсь!