Будь он повыше – или осмелься поднять глаза, – он бы столкнулся с, возможно, крупнейшей коллекцией печатной порнографии в Бакингемшире. И тогда бы хозяйка – вязавшая за прилавком старушка – посоветовала бы мальчику отправляться восвояси.
Но глаза Терри приковали картонные коробки на полу, занимавшие полкомнаты и забитые британскими и американскими журналами фантастики. Он в изумлении листал номер за номером. Вот подшивка британских изданий вроде New Worlds Science Fiction и Science Fantasy. А вот периодика из Америки, то есть по определению экзотика: номера The Magazine of Fantasy and Science Fiction с роскошными цветными обложками; Galaxy Science Fiction, где можно было почитать Кордвейнера Смита или Харлана Эллисона; замечательно толстые выпуски Astounding Science Fiction, выходящего с тридцатых годов, где, если повезет, найдутся повести Роберта Хайнлайна и Джеймса Блиша. А также журнал Vector – с виду примитивный черно-белый фэнзин, но на самом деле – ежемесячное критическое издание некой Британской ассоциации научной фантастики, о которой Терри тут же решил разузнать побольше. В конце концов он будет наезжать в «Маленькую библиотеку» два-три раза в неделю и каждый раз уходить на пару шиллингов беднее, зато с трещащей по швам школьной сумкой.
У Терри сложилось стойкое впечатление, что он – единственный постоянный покупатель журналов из тех коробок. Вязальщица за прилавком привыкла к его посещениям и даже время от времени угощала его чаем, а когда Терри спросил, где она находит все эти сокровища – а он воспринимал их именно так, – ответила просто: «Люди приносят». Ну а самый ходовой ее товар… что ж, в конце концов взгляд Терри должен был подняться к тем верхним полкам, но он настаивал, что видел только исключительно невинные по современным меркам вещи, – «балагуры и бретельки»[23], как Терри называл этот жанр. Впрочем, замечал он и то, как некие товары в скромных коричневых конвертах извлекались из-под прилавка и вручались клиентам – обязательно в плащах, – и что-то подсказывало Терри, что вряд ли это редкие фантастические журналы.
Каким бы оно ни было прискорбным, соседство фантастических сокровищ с полками пошлятины по-своему говорит о положении фантастики в британской культуре того времени – об ощущении, что есть в ней что-то неприглядное и постыдное. В те дни фантастика была какой угодно, но, осознавал Терри, точно не респектабельной.
Но за нее хотя бы не наказывали. Однажды, прочесывая коробки, Терри увидел, как в лавку входит мужчина, чьи прическа и прищур выдавали полицейского в штатском.
– А он что здесь делает? – тут же потребовал ответа мужчина, ткнув пальцем в несовершеннолетнего на полу.
Старушка величественно произнесла, к многолетнему удовольствию Терри:
– Уни сва ки мали панс, Джефри5.
Полицейский не нашелся с ответом и ушел.
Со временем «Маленькая библиотека» исчезла под стоянкой автосалона, но все же успела снабдить подростка Терри пачками материала, который он мог бы восторженно изучать в спальне. Больше зерна для мельницы. Многое там было слабым или халтурным, писалось наспех, и Терри сам это понимал6. Но даже самая низкопробная фантастика или фэнтези могли стать тем, что он называл «велотренажер для ума: сам, может, никуда и не доставит, зато натренирует мышцы, которые это сделают». Да и разве может литература, которая постоянно исследует альтернативные горизонты и размышляет о ранее невообразимых вариантах будущего, оказывать только пагубный эффект? «Трудно читать много фантастики и оставаться узколобым», – заявлял Терри. И для него это правило работало.
Конечно, он не мог читать всегда. Надо же было находить время и на школу. В сентябре 1959 года, худо-бедно сдав экзамен благодаря стараниям Айлин, Терри вежливо обошел Беконсфилдскую государственную среднюю школу и сел на автобус прямиком в Уикомскую старшую техническую – в обязательной униформе из универмага «Халл, Лузли и Пирс» в Хай-Уикоме, в которую входили не только галстук с блейзером, но и (все-таки на дворе был 1959‐й) черная фуражка с желтым кантом – «цвета́ Сатаны, как я читал потом», заметил Терри7.
Даже если закрыть глаза на эту ассоциацию, Уикомская техническая все равно кажется нетипичным учреждением – по крайней мере, в одном отношении. Планировалось, что технические школы, задуманные как промежуточное звено между обычными средними школами и грамматическими школами, будут давать традиционное образование, но с практическим уклоном, позволяющим освоить какое-либо ремесло или профессию, которые считались «полезными». Поэтому в число стандартных учебных принадлежностей Терри входили плотницкий фартук и инструменты для работы по металлу, а среди школьных помещений было необычно много оборудованных мастерских (а еще корт для игры в файвс[24]). Но на практике занять эту образовательную нишу оказалось труднее, чем воображали авторы Батлеровского закона об образовании 1944 года, и в итоге технических школ открыли очень мало. В «технички» попали максимум 2–3 процента британских школьников. Образование Терри как минимум уникально.