- Тю, печеньем мы тебя сами загрузить можем, - оживился Дизель. - У нас мешка три на ВОП-е.
- Не-не-не, - тут же открестился погранец и даже на всякий случай немного отошел от машины. - Знаем мы ваше печенье, его явно путин делал, им на спор нашу турантайку пробить можно.
- Та ну, - усомнился я и кивнул на понурую машину. - Оно ж бронированное.
- Хуированное, - буркнул дядька и придвинулся ближе. - Ну значит, не пробить, а помять. Короче. Нормального какого-то, свежего. И семок. Вот, пятихатки хватит.
- Да не вопрос, брат, сделаем. Через часик-полтора жди. - Дизель забрал аккуратно сложенную купюру, дернулся шлагбаум, и мы прямиком, не сворачивая на специально отведенную для военных машин полосу, покатили через контрольный пункт въезда-выезда.
- А у них, наверное, стиралки есть в интернате... - пробормотал Дизель и спрятал деньги. Погранцы жили в здании интерната в Новотроицком, и у них наверняка были и стиральные машинки, и нормальное электричество, и кровати, а не дощатые самодельные нары в два этажа, с мышами и вечной сыростью. Ну ладно, ладно, с сыростью я нагнетаю, блиндажи у нас были нормальные, сухие. Более-менее.
- Шо предлагаешь, купить стиралку? - задумался я и сбросил газ. Лендровер разогнался под горку, но приторма-живать на льду я не решился, а тормозить передачами не умел. - Думали уже. Под нее бак воды надо, и поднять, шоб самотеком шла. Осилим?
- Мартинчик, мы зря придумываем коня на лету. Надо просто в Новотроицком за стирку договориться. Люди ж живут, стиралки есть. Деньги заплатим. Треба тока найти.
- А как искать? Объявления клеить?
- Ну ты точно городской, - улыбнулся Дизель. - Кстати. "Нуар" - это термин, обозначающий жанр криминальных голливудских драм середины двадцатого века. Отражал пессимистические настроения общества.
- Ахуеть, - интеллигентно удивился я. - Ты меня разорвал.
- Отож. И не ссы. Шоб в селе шо-то узнать или найти, нужно всего лишь спросить в магазине. Давай в тот, шо напротив заправки...
БОЦМАН, он же Георгий. "Серый" террикон в "серой" зоне.
Пора было собираться. Еще один бессмысленный день на терриконе, а до ротации еще чуть ли не неделя. Раньше Боцман аккуратно отползал назад, заставляя Жеку делать так же, и уже внутри хиленькой березовой рощи выпрямлялся, собирал по-нормальному рюкзак, и они уходили по террасе террикона на север, чтобы спуститься натоптанной ими же тропой, огибая чахлый кустарник, и по краю поля вдоль "зеленки" выйти на дачный массив, к "своему" дому, где постоянно жило четверо мужиков из второй роты восьмого отдельного мотострелкового батальона. В этом доме на втором этаже им была выделена комната, бывшая детская спальня, даже с кроватью - короткой, метра полтора, и с детским розовым матрасиком. Когда-то - розовым. Путь "на дачу" был беспечен, исхожен, привычен и занимал полчаса.
Но сегодня ползти по снегу не хотелось. Боцман поглядел на темнеющее небо, подумал, что хохлы точно попрятались по блиндажам, и встал на колени. Сгреб темно-зеленый рюкзак (российский "Сплав", тридцать пять литров объема и дерьмовая фурнитура, купил в Донецке на базаре еще летом), натянул его кое-как поверх лямок броника и потащил "СВД-ху". Жеке было проще - восемь килограмм бронеплит не давили на его тощую шею, он подхватился как-то резко, уже предчувствуя тепло дачного дома, помывку теплой водой и доступ к нычке, где оставалась еще почти целая бутылка, да не мерзкого самогона или ростовской паленой "Столичной", а нормальной хохляцкой "Хортицы", которую он лично привез из Волновахи.
Жека был из Вахи и каждые две недели ездил домой. У Жеки, несмотря на его общее раздолбайство и любовь к бухлу,была приличная семья - жена, торговавшая на рынке мясом, двое детей, старший из которых уже ходил в школу, а младшая девчонка - последний год в садик. Георгий знал, что Жека, на волне лозунгов пришедший в спешно формируемые "силы самообороны" весной четырнадцатого, теперь, в конце пятнадцатого, получая на руки зарплату в десять тысяч российских рублей, которые превращались в четыре тысячи гривен, все чаще задавал себе вопрос "на хрена?".
Боцман этот вопрос себе не задавал. Старался не задавать. Ох, бля, ну и мысли к концу секрета. Отходить назад... аааа, хрен с ним. Срежем по посадке, через березы. По фигу, честно говоря, - и лежание на морозе в секрете, и служба, и вообще вот это вот вся дурацкая войнушка.
- Назад не полезем, ну его на хер через кусты ломиться. Давай напрямик.
- Спалят?
- Хто? Хохлы? Они вже вечеря. ужинать садятся. Пошли, не тупи. - Боцман первый повернул и потопал между березами. Тут и снега было поменьше и не приходилось лавировать между жесткими и по-зимнему ломкими кустами. Пар вырывался из бороды, оседая на ней капельками, вот еще метров сто - и выйдем на дорогу, за пригорок - и там уже нормально, по-человечески можно покурить. И Надюхе надо позвонить, шо она там... Может, даже и соскучилась. Или рвануть к ней в Докуч? Та блин, пешком неохота.