Мария слышала, что билетов первого класса продано гораздо меньше, чем обычно, несмотря на все ухищрения компании. Но вагон все равно выглядит переполненным. Леди обмахиваются веерами, у джентльменов в застегнутых на все пуговицы накрахмаленных рубашках пылают щеки от жары и горячительных напитков, что разносят на серебряных подносах официанты. Мария делает глоток и морщится.
– Уже который месяц не могут добыть настоящую русскую водку, – заявляет графиня, устроившись на троне из подушек, как монарх крохотной страны перед своим двором. – Боюсь, нам придется обойтись без нее. – Она сокрушенно качает головой. – Полагаю, нас ожидает нелегкое путешествие. Я случайно заглянула в вечернее меню, и прочитанное меня не очень обнадежило. Бедная Вера жалуется, что ее организм не может больше переваривать эти экзотические овощи.
Вера поджимает губы и безмолвным кивком подтверждает слова графини.
Мария пытается найти подходящий ответ, но ей мешает чувство неловкости. Слишком долго она не была в обществе незнакомых людей. В первый раз с начала путешествия она осознает блеклость своей одежды среди чужих ярких нарядов. Она поневоле задумывается о том, что вынужденное притворство наверняка отражается на ее лице, что образ той, другой Марии сползает с нее, как не по размеру выбранное платье.
Однако Анна Михайловна с прежней невозмутимостью скептически оглядывает своих придворных, а непрерывный поток ее замечаний действует скорее ободряюще. От Марии требуется лишь внимательно слушать и время от времени что-то согласно бормотать. По словам графини, ее покойный муж был дипломатом.
– Впрочем, на этом настоял его отец. Будь муж в своей воле, так бы и провел всю жизнь на болотах Петербурга. И только теперь, когда он скончался, у меня появилась возможность путешествовать ради собственного удовольствия.
Мария мысленно отмечает, что графиня сохранила многие важные для жизни дипломата качества, включая пренебрежительное отношение к окружающим мужчинам.
– Вот этот джентльмен с газетой – торговец шелком, невероятно богатый – разумеется, благодаря этому поезду. Не помню, как его зовут, у этих китайцев такие странные имена. Я слышала, что у джентльмена рядом с ним чудесное имя Оресто Дауд, он из Занзибара, который я, признаюсь, сочла бы вымышленным местом, если бы Вера не убедила меня в обратном. Ах да, еще Хэ Шен, очень круглый и краснолицый, банкир или что-то вроде. Я познакомилась с ним на дипломатическом приеме в Калькутте.
– В Дели, – поправляет Вера.
– Правильно. Знаете, он ужасно скучный человек. Настолько неприметный, что я даже забыла название города. Вера, если он подойдет, пожалуйста, изобрази обморок.
Вера наклоняет голову.
«Какие они все равнодушные, эти коммерсанты и аристократы, – думает Мария. – Даже не глянут в окно, на приближающуюся Стену. Только друг на друга смотрят и временами – в золоченое зеркало над барной стойкой».
– В его оправдание следует признать, что он очень богат, – продолжает Анна Михайловна.
Конечно богат, кто же еще может позволить себе такое путешествие?
«Самые богатые покупают не только поместья и изящные украшения, но и чувство уверенности, – думает Мария. – Они платят за убежденность, что в этом путешествии нет ничего опасного». Она завидует их самонадеянности.
– Что ж, раз он так богат, то ему нет надобности вызывать к себе интерес, – говорит она, стараясь не думать о фальшивой легкомысленности своего тона. – Кроме того, я слышала, что излишек воображения в этом путешествии опасен.
– Да, конечно, – соглашается графиня. – А вы, моя дорогая? В столь юном возрасте ехать через Великую Сибирь…
Она ощупывает Марию изучающим взглядом.
– Я возвращаюсь домой, в Санкт-Петербург. Мои родители и муж умерли… Вспышка холеры…
Мария опускает глаза, необходимость лгать угнетает ее.
– Вот как? Очень жаль. Не стоит рассказывать об этом и еще больше огорчаться.
Графиня наклоняется и похлопывает ее по руке. Она чем-то напоминает бабушкиных подруг, которые подпитывались чужим несчастьем, вдыхали его, словно свежий морской воздух, сулящий возвращение молодости.
Однако совершенно ясно, что графиня жаждет услышать рассказ, и Мария торопливо спрашивает:
– А этот джентльмен?
Она кивает на мужчину, который перед отъездом ругал стюардов. Сейчас он беседует с молодой парой, или, скорее, разговаривают мужчины, а женщина смотрит в окно, подперев подбородок рукой.
– О, это скандально известный доктор Грей, – отвечает графиня тихо, но не без удовольствия. – Бедняга невольно вызывает сочувствие. Известные ученые особенно тяжело переносят потерю репутации.