Зачем он всё это рассказывает? Главное, кому? Гоше Кравченко, который уже давно не в Турции, а на Лазурном берегу отдыхает. Или поездка эта в Амстердам. Чёрт его дёрнул туда поехать. Всю дорогу пришлось под зад толкать впереди себя древнюю бабульку И чего той дома не сидится? Передвигается с трудом, почти ничего не слышит.
Это уже было во время его второй поездки, уже пытался завязать новые связи. В голове всё улеглось, систематизировалось, пытался построить в Германии собственный бизнес, надоело быть на побегушках, это с его-то образованием, с его, по мнению других, хорошими мозгами. А почему не заняться поставками в Германию? Вроде возникала на горизонте тема с икрой. Он всё разузнал про таможню, про грузоперевозки, нужно было только найти надежных людей там, на бывшей Родине. И опять мимо, и опять всё не то. Осадок остался надолго. А тянуло-то туда постоянно.
4
До аэропорта ехал на такси, вот тоже черт знает что. Дочерей просить не захотел. Почему? Ведь нельзя сказать, что совсем они стали друг другу чужими людьми. Или возраст у Алексея подошёл, всё его раздражало. Или не мог он им простить Милу, то, что не поддержали его, не позволили отцу найти то, новое счастье. А ведь совсем уже было собрался.
Такси не стал вызывать по телефону; Алексей жил совсем рядом с Плазой, а там такси стоят всегда. Погода прекрасная, это днём станет жарко, и он бы изжарился в своем костюме, а ранним утром ещё свежо, со стороны Рейна дует свежий ветерок, и даже не раздражает грохот трамвая, который через каждые десять минут проносится мимо отеля.
Таксист мгновенно выбежал из машины, увидев импозантного седоватого мужчину в тёмно-сером костюме, катящего чемодан на колесиках. Таксист тут же выхватил чемодан, аккуратно положил его в багажник, удивив Алексея лёгкостью движений, – чемоданчик-то весил прилично, учитывая все банки и подарки. Алексей подал водителю и свой плащ и прошёл к переднему сидению такси.
– Zum Fluglaffen.
– Gut.[1]
Сначала молчали, Алексей смотрел в окно, город стал уже практически родным. Очень зелёный, опять же две реки – Рейн и Рур, а Алексей вырос на речке, ему без воды никак. И хоть и портовый город, но нет той суеты, что царит в прилегающем Дюссельдорфе. И набережная красивее, и даже не спорьте!
– Так и у нас Рейн, и до Дюссельдорфа 20 минут на трамвае. Зато нет этих толп туристов, всё гораздо тише, спокойнее. Магазины всё те же, а зелени сколько! Один Парк воспоминаний чего стоит.
Так Алексей останавливал знакомых, постоянно интересующихся, почему всё же не Дюссельдорф. А сам он привык здесь. Слово «любил» – не подходило. Ему казалось, что он уже давно ничего и никого не любил. Просто ко всему привык. Разве что Зою. Вот её любил, остро скучал, ждал телефонных разговоров, только и она раздражала. Вот ведь кошмар. Климакс это, что ли. Он усмехнулся. Наверное, немного громче, чем нужно было. И сразу отреагировал таксист:
– Домой возвращаетесь, в командировке были?
Да, и никакие 18 лет не могли в нем скрыть советские корни. Вот ведь удивительное дело!
– Вроде того, – неопределённо произнес Алексей. Он сейчас ехал на Родину и практически готов был зачеркнуть эти прожитые в Германии 18 лет.
– Откуда?
– Из Иркутска.
Боже, о чём он говорит, зачем, но почему-то эта фраза сама вырвалась, ему так захотелось, чтобы он действительно был из Иркутска. И всё бы было хорошо. И чтобы была жива Нина и чтобы ждала его сейчас в их небольшом и очень уютном домике на берегу Байкала, а в Германии он бы просто был в командировке. И вот как будто он возвращается домой. Комок подступил к горлу. Зачем это всё? К чему он ввязался в этот никому не нужный разговор. Он и в обычной жизни последнее время неразговорчив, не хватало ещё с таксистом тут в откровенные разговоры вступать.
– А я из Алма-Аты. Не были?
– Нет.
– Поверите, каждую ночь снится. Каждую ночь…
– Давно здесь? – Алексей всё-таки начал расспрашивать.
– Восемь лет. В Дуйсбург переехал полгода назад, до этого в Берлине жил. Да, сложилось так.
Мужчина вёл машину уверенно, всё время следил за дорогой. Алексей очень не любил, когда водитель, разговаривая с пассажиром, всё время на того оглядывается, ловит выражение лица. На дорогу нужно смотреть, эмоции сам додумывай. Этот парень совсем другой. Обстоятельный, хотя и заметно – за рулём уже давно.
– Всё время за баранкой? – Ну, какое ему, Алексею, дело, не хотел же разговаривать. Ан нет, русская речь, и уже оторваться невозможно…
– Так семью кормить нужно было.
– А по профессии кто?