Старик подхватил ненормальную под бока и стал впихивать в тамбур.
— Нельзя! Не положено! — отталкивала проводница. Она толкалась так яростно и больно, что Мария не выдержала, оторвала одну руку от поручня, чтобы вправить злобной тетке мозги, и…
— Маня, вставай, — тряс за плечо Елисеев. — Уже четыре часа, кончай дрыхнуть! Так и царство небесное проспать можно.
— Который час? — с трудом разлепила веки соня.
— Пять минут пятого, — Димка выразительно постучал по циферблату своих наручных часов. — Ты приехала в Питер, чтобы валяться на диване носом в подушку? Поднимайся! Через четыре часа нас ждет в «Астории» Антон, — он замялся. — Мань, ты не против, если с нами пойдет Алена, а? Она девчонка классная и от тебя в полном восторге, — бесстыдно польстил старый друг. — Да и нам вчетвером будет веселее, согласна?
— Конечно. Выйди, пожалуйста, мне надо одеться.
— Я знал, что ты меня поймешь, — расцвел Дмитрий.
На сборы хватило пяти минут. Она была бодра, энергична и в отличном расположении духа. Выспавшийся человек — самое миролюбивое создание в мире.
Димка терпеливо ожидал на кухонной табуретке, весело постукивая пальцами по столу и мурлыча мелодию, в которой угадывался «Свадебный марш» Мендельсона.
— Елисеев, признайся: очень больно было, когда медведь на ухо наступал?
— Доброе утро, сеньора! Как изволили почивать?
— Отлично.
— А почему тогда, пробудившись, тут же принимаетесь изгаляться над невинной душой? — и, поняв, что этот вопрос риторический, сразу задал другой: — Перекусим сейчас или будем нагуливать аппетит до вечера?
— Лучше не ждать, — прикинула она время до отхода поезда, справедливо решив, что уезжать натощак никуда не годится, даже домой.
В кафе напротив ледневского дома приятно пахло, в углу сверкала разноцветными огоньками елка, тусовался молодой народ, одетый, как на подбор, в мешковатые свитера с затасканными джинсами и, доказывая что-то друг другу, оживленно размахивал руками. По обрывкам фраз, долетавших до уха, искусствовед догадалась, что ребятки через несколько лет собираются переплюнуть великих художников — всех, вместе взятых.
Насытившись сочной отбивной с хрустящей картошкой, Маша достала из сумки коробочку в подарочной упаковке.
— С наступающим, Митька! Это тебе, — и придвинула обалдевшему другу новогодний презент.
— А с какой стати здесь, сейчас? У меня, например, тоже есть для тебя подарок, но я собирался вручить его позже. Спасибо, — спохватился он. — А что это?
— Дома посмотришь. Надеюсь, понравится.
Дмитрий подозрительно уставился на свою непредсказуемую «сеньору».
— Машка, только не говори мне, что ты уезжаешь. — Она молча улыбнулась. — Но почему?!
— Я тебя чем-нибудь обидел?
— Нет.
— А кто? Антон? Я убью этого гения! — разгорячился Димка.
— Остынь, Елисеев, и не пори чушь. Я просто хочу домой, вот и все.
— Ты с ума сошла! Что значит «просто»? У нас обратные билеты на четвертое января, столик новогодний заказан, у Антохи выставка. А ты хочешь смыться?! Так не бывает, сеньора. У каждого явления есть причина.
— Именно так и бывает, мой дорогой. Пойдем, мне надо еще в магазин заскочить, хочу посмотреть что-нибудь для твоей Алены.
…Пассажирка вошла в вагон. Чисто, тепло, ковровая дорожка скрадывает шаги, посмотрела на часы: без двух двенадцать. Номер в билете соответствовал середине вагона. «Хорошо бы там не было никого», — размечталась она. Но в дверной щели двухместного купе просматривался человек. Попутчица досадливо поморщилась, сдвинула дверь, полностью освобождая проход. Спиной к ней стоял мужчина в темном костюме и смотрел в окно.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась она, мысленно посылая этого типа к черту.
— С Новым годом, — обернулся «костюм». — Вы явились минута в минуту, Мария, — с безмятежной улыбкой на нее смотрел Вадим Стернов. Удачливый ресторатор, елисеевский друг и пятое колесо в телеге, отправлявшейся из Петербурга в Москву.
Глава 8
— Здравствуй, Машенька! — в каморку эксперта протиснулся бывший коллега. — А я попрощаться зашел. Звонил тебе домой — телефон не отвечает.
— Добрый день, Тимофей Иванович! Я теперь дома редко бываю, мне лучше звонить на сотовый.
— Конечно, такой девушке ни к чему дома сидеть, любоваться стенами. Надо к людям, чтобы тобой любовались.
— Каждое утро перед зеркалом умываюсь и не вижу там ничего, чем бы можно было любоваться. Чай будете? У меня плюшки свежие и ваш любимый зефир в шоколаде.