Он опустился на колени рядом с ней, ведь, как бы там ни было, не мог оставить свою принцессу одну справляться с терзающей болью. Болью, которую он сам ей доставил.
Тори посмотрела вверх, чтобы заново научиться дышать. Заикаясь, она пыталась ловить ртом воздух. Лишь на мгновение успокоившись, она снова вспоминала о той самой правде, которая сумела разбить все её наивные романтичные мечтания. Тори яростно сжала кулаки, ненавидя себя за то, какой глупой оказалась во всей этой ситуации. Как можно было влюбиться в такого, как Ник… В такого, как Рассел?
Как больно вспоминать всё счастье, что было на протяжении всего времени, пока она не знала правду. Как ведь хорошо было рядом с Ником, а сейчас единственное, чего хотелось больше всего — это позволить ему вогнать себе в сердце нож. Лишь бы не было так мучительно больно; лишь бы так не сжималось где-то в груди.
Она ощутила, как он аккуратно взял её руку в свою. Успокоившись, чтобы позволить себе понять чувства от его прикосновения, Тори поняла только одно — ничего не может быть сильнее той боли, когда продолжаешь любить, несмотря ни на что, но осознаёшь всем своим естеством — это конец.
Больше ничего не может быть. Как ведь невообразимо обидно принимать это решение. Больше не быть рядом с Ником, не чувствовать его поддержки, не слышать родного голоса, не видеть самых дорогих глаз… Легче просто самостоятельно лечь в гроб и позволить забить крышку гвоздями.
Ник трепетно держал дрожащую руку Викки так, словно в последний раз. Он гладил её так бережно, словно боялся ранить.
— Викки, я не хотел сделать тебе больно, — тихо проговорил он, уловив на своём лице её красные, почти что мёртвые глаза. — Мне жаль, что всё вышло именно так.
— Мне тоже, — искренне прошептала Виктория, пытаясь удержать очередной поток слёз.
Тори замерла, ощущая, как Ник, наклоняясь, не боясь её протеста, аккуратно притягивает девушку к себе и прячет в своих тёплых, бережных объятиях.
Она не сопротивлялась — лишь позволила себе насладиться этим моментом. Последним моментом в близости с Ником, ведь, как только она встанет на ноги, в нём будет видеть только Рассела — человека, убившего свою бывшую девушку и ещё множество невинных мужчин, чтобы приблизиться к заветной должности лидера Мортала.
Ник положил ладонь на её голову, прижимая к своей груди. Опустившись немного вниз, он коснулся губами её лба, не в силах отстраниться. Он, как и она, понимал, что это последнее объятие. Последний раз, она позволяет ему касаться себя. Это тот самый момент, когда они оба понимают, что через мгновение всё изменится. Ничего не будет, как прежде. Викки больше не будет его маленькой непокорной принцессой.
Тори сжалась и скрутилась в клубок, словно котёнок, в тёплых сильных руках Ника. Она уткнулась носом в его грудь, запоминая самый любимый запах. Запоминая своё состояние в самых нужных объятиях, которые ничто в жизни больше не сможет заменить. На мгновение позабыв о Расселе, она думала только о Нике, который заставил её сходить с ума от безумной страсти и опасной любви. Прямо сейчас вновь стало хорошо. Лишь на ещё одно мгновение хорошо, но слёзы, предвещающие непоправимую душевную боль после неизбежной разлуки, вновь скатились медленными потоками по заплаканным щекам.
Тори закрыла глаза, пытаясь представить, что всё это сон; что Ник не может быть настолько ужасным человеком, как Рассел. Жаль, очень жаль, но, слегка приоткрыв уставшие веки, она снова болезненно осознала правду, подвергаясь очередной терзающей раненую душу пытке.
Ник опустил руку, осторожно вытирая слёзы с её щёк. Наклонившись, он коснулся губами её закрытых заплаканных глаз. Нет, однозначно, он не может позволить ей всё закончить: эта девушка нужна ему, несмотря на то, что он никогда не нуждался в том, чтобы рядом по жизни с ним была одна-единственная женщина. Викки совершенно иная. Она — та, что смогла поселиться в его мыслях, и даже в чёрном жестоком сердце для неё нашлось место.
Тори не чувствовала собственного тела. Она обмякла в руках Ника, словно ватная. Вся боль, что заполнила душу пламенем, смогла сжечь её целиком, оставляя лишь пепел. Находя в себе последние силы, она, не глядя больше на Николаса, смогла отстраниться от него и, пошатнувшись, едва поднялась на ноги.
Виктория тяжело вдохнула и, больше не проронив ни слезы, смогла повернуться к Нику. Проследив за тем, как он выпрямился во весь свой рост, она подняла голову, глядя в его тёмные глаза, не выражающие ничего. Словно в них было пусто… бездушно.
Ник опустил взгляд на её лицо. Знала бы только она, как своей болью умудрилась сделать невозможное: она разбудила в нём долго спящее умение сострадать. Он вряд ли за последние годы мог испытывать такой шквал неприятных эмоций. Это явно сумело пошатнуть его, годами выстроенную, непробиваемую стену.
— Что будет со мной дальше, Рассел? — проговорила она, и голос её больше не вздрогнул. Она уверенно посмотрела своим страхам в лицо и, находя в себе силы, смогла устоять при том, что глубоко внутри полностью сломалась.
Ник смотрел в её упрямые глаза, не веря, что перед ним та самая Викки. Совершенно чужой человек. То самое мгновение, когда всё должно было измениться, наступило с этой самой секунды.
— Ты убьёшь меня, как и свою бывшую девушку? — спросила она и, чтобы не позволить себе вновь проникнуться любящими глазами Ника, вспомнила фотографию зверски убитой Шерил.
— Скорее себя убью, чем тебя. Ты знаешь это, но ненависть ко мне затмила твой здравый смысл.
Тори сжала зубы, уставившись на Ника безжизненными глазами. Глазами, которые чётко отражали всю её усталость от ужаса, который преподносила ей несправедливая жизнь.
— Я знаю, что ты отличный манипулятор и невероятный актёр. Превосходный убийца. Будь в мире рейтинг лучших убийц — ты бы несомненно занял первое место.
Ник сделал паузу, следом произнёс:
— Ты знала, что я убийца, Викки.
— Не называй меня больше так! — её голос звучал уверенно, но очень слабо. — Я знала, что ты убивал, но думала, что перестал. Оказалось, я спала в одной постели с тем, кто, словно зверь, убил несчастную Шерил. Как ты можешь жить с этим?
— Она не настолько несчастная, как ты думаешь, Викки, — проговорил Ник и, несмотря на резкую просьбу прекратить называть её подобным образом, он, конечно же, никогда не прекратит, даже под дулом пистолета.
Тори тяжело выдохнула, чувствуя неподдельную ярость от того, что он продолжил в своём репертуаре и даже не принял во внимание её просьбу. Она просто не могла больше слышать, как он произносит «Викки». Это мгновенно возвращает её слабость перед ним, а этого просто нельзя допустить, даже если он останется последним мужчиной на земле.
— Чем тебе помешала Шерил? Своей искренней, невинной любовью? Ты должен быть благодарен, что в такого монстра, как ты, ещё может влюбиться чистой души девушка.
— Благодаря любви ко мне она делала то, чего я не смог бы ей простить.
— Не удивлена. Свои приоритеты ты ставишь выше других.
— Да. Это так. Моим приоритетом была ты и свержение Мануэля. Убив Шерил, я избавился от двух проблем.
Тори тяжело сглотнула. Ей всё ещё было сложно слышать то, что именно Ник убил Шерил. Теперь он сам сказал об этом, что заставило её вздрогнуть.
— При чём тут я? — спросила она, насупив брови.
— Твои обмороки — заслуга Шерил. Она подсыпала в твою воду яд.
Тори замерла, не веря его словам. После всего, что произошло, она больше не могла воспринимать слова Ника взаправду.
— Я поверю скорее в то, что ты подсыпал мне яд, а не Шерил!
Николас негодующе насупился, уставившись на Викторию, словно перед ним стоял совершенно другой человек.
— У тебя новый диагноз, дорогуша: «Ненависть головного мозга»! Если бы я хотел убить тебя, ты бы уже повторила судьбу Шерил!
Облизав пересохшие губы, она смерила Ника враждебным взглядом. Скорее всего, он прав. Она перебарщивает. Какой бы ни была вторая сущность Ника, слабо верилось, что у него появилось желание подсыпать ей яд в воду: он действует куда более жестко в плане лишения человека жизни. Но неужели Ник сказал правду? Шерил действительно хотела убить её? За что? Шерил в самом деле желала избавиться от неё таким образом только из-за Ника? Кто в двадцать первом веке убивает соперницу?