Ник протянул руку и, едва прикасаясь к щеке Викки, трепетно провёл большим пальцем. Он всю ночь сдерживался, чтобы не прийти в эту комнату. В нём буквально разгоралось ярким пламенем желание ещё хотя бы раз обнять эту непокорную принцессу и помочь забыть ей обо всём, что терзает душу. Лишь здравый смысл подсказывал, что его присутствие сейчас для неё — пытка. Только пытка — ничего больше.
Как жаль, что она не может наперёд знать, что рядом с ним ей ничего не грозит. Она слишком дорога, чтобы он мог причинить ей вред. Виктория Далтон раньше была для Николаса образцом девушки, которую он бы никогда не мог рассматривать в качестве своей любовницы, а сейчас он никого не рассматривал себе в любовницы, потому что рядом есть Викки. Она та самая, кого он видел спутницей своей жизни. Викки сумела изменить его восприятие женщины. Он бы никогда не мог подумать, что такая вспыльчивая, гордая, непослушная девушка может так сильно запасть в душу. Другой рядом он уже не представлял.
Ник опустил руку, коснувшись её тонких холодных пальцев. Возможно, Викки разбудила в нём дремлющие чувства, но она не смогла поменять его полностью. Он не может изменить свой жизненный путь и прекратить то, чем занимается. Он тот, кем является. Люди могут поменяться, но лишь частично… не полностью. Ник действительно смог изменить в себе отношение к женщинам, но преображение в «ангела» невозможно.
Николас поднялся и, стянув с кровати плед, аккуратно и медленно стал опускать его на спящую Викки. Он замер, как только увидел сонные открывающиеся веки. Виктория посмотрела на него холодным недоверчивым взглядом и, замерев, не сказала ни слова.
— Доброе утро, тыковка, — слегка улыбнулся Ник.
Он чувствовал, что не смог выполнить наставления, которые давал сам себе перед тем, как войти в эту комнату. Он не смог оставаться холодным. Что-то помешало ему.
Ник заметил её вопросительный взгляд. Она явно хотела узнать, что он тут делает, но продолжала хранить молчание. Он решил незамедлительно объясниться:
— Я знаю, что вы, принцесса, слишком гордая, чтобы спуститься к завтраку, и принёс вам кофе лично в постель. В кресло, если быть точнее.
Ник указал на кофе рядом с ней. Он уже хорошо запомнил, что Виктория утром предпочитает лишь кофе с двумя столовыми ложками молока и двумя чайными ложками сахара. Никаких омлетов и запаренной овсянки.
Тори косо взглянула на стол, где стоял любимый напиток, следом её взгляд вновь вернулся к Николасу. Она едва могла сохранять на лице враждебность, которую он точно заслужил. Ей было бы гораздо легче, если бы он некоторое время просто не появлялся перед глазами. Его присутствие причиняло только боль и мгновенно возвращало во вчерашний, переломный для них обоих вечер.
— Не хочу! — резко бросила она.
Ник выпрямился и, сложив руки в замок, опустил весёлый взгляд на упрямицу.
— От обеда и ужина тоже откажешься?
Тори вздёрнула подбородок и, согласившись, лишь кивнула, не удостоив его полноценным ответом.
— Весьма недальновидно, ведь заголовки в газетах о том, что Виктория Далтон трагически умерла от голодовки, явно не соответствуют твоим мечтаниям.
Тори бросила в него отчуждённый взгляд:
— Ты прав: лучше уж заголовки о том, что Виктория Далтон ужасающе погибла после нападения зверя по имени Рассел!
Ник скрыл ухмылку на своём лице. Эта девушка намерена в любой ситуации напоминать о его опасности, но ей пора бы понять, что сейчас рядом с ним она в полной сохранности.
— Я рад, что ты была бы довольна погибнуть от моей руки. Истинная любовь. Не так ли?
Тори заметно скривилась, наглядно демонстрируя свою реакцию на его вопрос.
— После твоей любви самая дорога в психиатрическую больницу, — Тори впервые улыбнулась. Правда, улыбка была лишь язвительной.
— А разве ты не вернулась оттуда сразу перед тем, как работать в «Gravity»? — Ник наигранно задумался, уловив на её лице резкое негодование. — Когда ты была малышкой, я так часто говорил, что тебе пора лечить нервишки, что мне показалось, ты прислушалась к моему совету.
— Николас Морган, ты сейчас попросту рискуешь нарваться на неприятности! — голос Виктории был более, чем серьёзным. Она явно верила, что способна отомстить ему за дерзость.
— Неприятность — это синоним твоего имени. Был бы рад посмотреть на твои навыки в мести, но боюсь, устану ждать.
Тори вскинула брови:
— Ты просто невыносимый! Как вообще я могла…
Тори замолкла, понимая, что едва не произнесла в слух то, что весьма нежелательно слышать Нику.
— Как ты могла влюбиться в такого наглого грубияна? — продолжил за неё Ник, на мгновение делая паузу, чтобы удостовериться в правильности своего предположения. — Вероятно, у меня есть ответ на твой вопрос. Может, ты не такая уж и принцесса? Может, ты такая же сумасшедшая, как и я?!
Тори взяла время на то, чтобы переосмыслить его слова. Она часто предполагала, что явно безумна, если не боится быть рядом с таким, как Николас Морган; безумна, если может принять его в качестве лидера Мортала. Но всё же, есть предел даже безумству. К сожалению, предел есть всему.
— Я сумасшедшая, но во мне есть человечность. В тебе — нет.
На лице Ника больше не было прежней ухмылки. Он просто долго смотрел в охладевшие глаза Виктории и, выдержав паузу, смог ответить:
— Без человечности люди не умеют чувствовать боль других, Викки. Если судить по вчерашнему вечеру, я всё ещё способен на это.
Переполненный печалью взгляд Тори застыл на лице Ника. Она не могла найти ответа. Видимо, вчерашний вечер оставил болезненный отпечаток не только в её сердце — они оба горят в этом огне.
— Собирайся. У нас скоро будут гости, — бросил Ник, направляясь к двери.
— Что? Гости? Кто? — Тори вытянула шею, вопросительно глядя ему в спину.
— Ты не будешь удивлена. Жду тебя внизу. У тебя пятнадцать минут! — бросил Николас, напоследок поставив дедлайн.
***
Тори переступила порог своей комнаты ровно через двадцать минут после того, как Ник её покинул. Она бы спустилась раньше, но не могла позволить себе выполнить приказ Ника и уложиться в поставленные им временные рамки.
Она бы не стала вовсе подчиняться и спускаться, чтобы встретить неизвестных гостей, но последняя фраза Николаса о том, что удивлена она не будет, заставила любопытство взять верх над гордостью.
Неспешно, словно королева, входящая в тронный зал, Виктория ступала по ступенькам вниз. Она остановилась и посмотрела на Ника. Он, не обращая на неё ни малейшего внимания, продолжал копошиться в своём ноутбуке. Тори негодующе насупилась. Видимо, он решил вести себя так же холодно, как и она. Превосходно.
Тори прошла на кухню, не прося позволения. Она вовсе не чувствовала себя в этом доме пленницей — позволяла себе всё, чего пожелает душа, и, кажется, Ник вовсе не был против. Только рад её хозяйскому поведению, и ей это только на руку: если уж он позволил себе подобную наглость, заперев её в золотой клетке, то она не станет себе в чём-то отказывать.
Виктория дождалась, пока на чайнике потухнет красная лампочка, и залила кофе кипятком. Вытянув из холодильника бутыль с молоком, она добавила две столовые ложки, следом дополнила всё двумя чайными ложками сахара.
Естественно, она оставила кофе, приготовленный Ником, в комнате. Хотя, ради интереса сделала небольшой глоток и была удивлена, что вкус соответствовал её предпочтениям в любимом напитке.
Просто угадал. Всего-то.
Виктория присела за стол, посмотрев в сторону окна. Щурясь от утреннего яркого солнца, она замерла, наслаждаясь теплом, которое, казалось, разучилась чувствовать. Со вчерашнего дня был только пробирающий холод. И не температура на улице была причиной. Грустно поджав губы, Тори проследила за тем, как солнце предательски спряталось за тучу, вновь проигрывая мерзкой дождливой погоде.
Сделав глоток кофе, она на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь тишиной. Представляя, что в доме нет никого, кроме неё, становилось проще.
— Викки, будь добра, завари мне чай, — прервал спокойную тишину доносящийся из зала назойливый голос Ника.