— Спокойно, — говорил Николас, не подходя к ней ближе. — Я пришёл к твоей сестре. У неё всё нормально?
— Сэр, прошу вас, не причиняйте нам вред, — её голос предательски вздрогнул, наглядно демонстрируя адский испуг.
— И не собирался. Мне просто нужно поговорить с твоей сестрой. Можешь позвать её?
— Пожалуйста, не могли бы вы не втягивать меня в ваши с ней отношения? Она вас не боится, но я знаю, что вы ужасный человек.
Ник начинал закипать. Да, он знает о своей ужасной натуре, о том, каким его видят другие люди, и хватит об этом напоминать! Викки чётко и ясно написала в сообщении, что хочет видеть его. Говорила о срочности! Видимо, ему не стоит ожидать, пока её до смерти перепуганная сестра соизволит сообщить о его приходе. Нужно просто войти в дом, и плевать на Бенджамина с его жёнушкой.
Николас сделал шаг назад и хотел было развернуться к дому, но его внимание привлёк звук приближающегося автомобиля, который мчался с бешеной скоростью. Окно машины открылось наполовину, когда она проезжала мимо дома семейства Далтон. Из отверстия показалось дуло пистолета.
Ник знал, что это должно было случиться: враги, которым не нравилось его правление в Мортале, настигли прямо сейчас. Не успевая вытащить из кобуры пистолет, он, остановившись, замер.
Три громких выстрела принизили угнетающую тишину. Время буквально остановилось. Николас опустил взгляд и не сразу понял, что целью был вовсе не он.
Из кончика рта Гвинет медленно стекла тонкая полоска тёмной крови; веки широко раскрылись, затем из стеклянных глаз стала медленно утекать жизнь. Три выстрела на поражение, и девушка шумно упала на колени, после чего рухнула на асфальт всем телом. Ник вовсе не выглядел ошарашенным после непредсказуемого инцидента. Опуская взгляд на жертву преступления, он здраво понимал, что произошло и почему целью наёмных убийц стала именно она — совершенно невинная девушка, не имеющая никаких врагов за своей спиной.
Ник подошёл ближе и, присев на корточки, проверил пульс. Гвинет Далтон мертва, без какого-либо шанса. До боли сжимая челюсть, Ник перевёл взгляд на автомобиль Мортала: его люди выскочили из машины, стреляя в ответ по колёсам промчавшего вестника смерти.
От свистящих звуков выстрелов все прохожие разбегались кто куда — лишь бы спрятаться от нашествия пришедшего в их квартал.
Николас проследил за людьми, которые разбегались в разные стороны, словно мурашки. Он опустил взгляд на Гвинет и, сжимая руки в кулаки, прекрасно понимал, что жертвой должна была быть вовсе не эта девушка. Цель — Виктория Далтон. Её попросту перепутали с сестрой, ведь та была до невозможности схожа с ней. И если ликвидировать цель в этот раз не получилось, они попробуют ещё. Несомненно.
========== Глава 23 ==========
Сложно ставить точку там, где всё ещё видно продолжение. Виктория убедилась в этом сразу после того, как, попрощавшись с Ником, вернулась в отцовский дом. Отрываясь от жизни, омрачённой кровавыми потоками, она надеялась на спасение вне преступной среды. Казалось, стоит только сделать шаг вперёд — и мир снова заиграет яркими красками, в которых не будет места чёрному цвету. Вот-вот, казалось, с плеч спадёт тяжкий груз вины за совершённый поступок, и всё изменится. Должно измениться.
Именно так представляла Тори кардинальные перемены в своей жизни. Считала, что стоит ей только отдалиться от Николаса Моргана, возглавляющего жестокость — всё поменяется в лучшую сторону.
Так и было в первый день после возвращения домой. Виктория настраивала себя исключительно на позитивный лад. Собрала всю себя, разорванную на части, и приняла важное решение — начать жизнь с нуля. Казалось, отсчёт пошёл, но жизнь, начатая сначала, так и осталась на той же позиции. Мир почему-то не стал играть яркими красками, и даже чёрный казался ещё чернее, чем всегда.
Каждый день оборачивался сплошным мучением. Ничего не вносило светлых лучей в погружённую во тьму «новую жизнь». Ничто не радовало: ни примирение с сестрой, ни на удивление спокойное общение с отцом.
А ведь жизнь, вроде бы, налажена и вернулась в начальную точку, откуда и началась история, связанная с Николасом Морганом, Мануэлем, Джорджем, «Gravity», Шерил, Морталом и даже Расселом. Теперь все эти ужасы остались в прошлом. И почему только Виктория испытывает такую грусть, медленно пускающую корни в её тело и разум?
С каждым новым днём становилось только хуже. Мрачное помешательство загоняло в депрессию с такой сумасшедшей силой, что жизнь превратилась в пустое существование. Тори рассмеялась бы в лицо тому человеку, который в прошлом сказал бы, что она станет скучать по дням, проведённым в клетке убийцы. Назвала бы этого человека истинным ненормальным. Но, как бы она не отрицала, теперь абсолютно всё вокруг потеряло смысл, а причиной стал лишь её выбор. Выбор, который казался единственным спасением, а оказался ранящим и убийственным, без шанса на выживание.
Хватило одного дня, чтобы Тори смогла понять, каким глупым оказалось её решение попрощаться с Ником. Не было места на земле, которое могло бы заменить его желанные объятия. Теперь казалась неважной его криминальная слава. Признавая себя эгоистичной, Тори переступила черту предрассудков и наконец-то приняла безумную, ненормальную любовь к человеку, которого стоило бы только остерегаться и обходить стороной. Видимо, Ник был прав: она такая же сумасшедшая, как и он.
Дни шли один за другим, а Виктория с каждой минутой увядала, словно цветок, долго простоявший без воды. И она бы никогда не подумала, что что-то может ещё больше омрачить её и без того натянутое существование. Вероятно, ошибалась, надеясь, что худшее уже позади. В этом Виктория Далтон убедилась, бросая сырую землю на гроб сестры, который работники кладбища медленно спустили в глубокую яму. Яму, ставшую вечным укрытием для Гвинет, печально погибшей при неизвестных обстоятельствах.
Тори держала голову опущенной. На её щеках больше не было застывших потоков слёз: она разучилась плакать. Эмоции стихли, словно после шторма навсегда застыл штиль бесконечного горя. Горя, в пучинах которого она тонула и навечно залегла на самое дно.
Прикрыв на мгновение веки, Виктория отдалённо слышала истерический плач Кэрол, умирающей от боли потери своего ребёнка. Где-то слышались сочувственные возгласы. Траурные голоса могли бы пробирать до дрожи, но Тори ничего не чувствовала — душу вывернуло наизнанку уже давно. Гибель Гвинет стала лишь последней каплей.
Виктория подняла усталые веки, взглянув покрасневшими глазами на священника, который, казалось, обращался именно к ней.
— Вы хотите что-то сказать перед тем, как земля упокоит вашу сестру? — спросил он в очередной раз.
Тори почувствовала, как взгляды всех присутствующих прильнули к ней. Она оценила всех и только помотала головой, молчаливо отказавшись от своего слова.
Вновь опустив голову, Тори обхватила плечи руками: стало очень холодно. Ей было, что сказать сестре, но это точно не то, что должны слышать все. Вновь взглянув на гроб, в котором покоилась Гвинет, Тори мысленно проговорила то, чего нельзя было выразить вслух:
«Прости, Гвинет. Прости, что не уберегла тебя. Прости, что втянула тебя в тот мир, который в итоге погубил тебя. Прости, что позволила тебе пережить ужас. Прости за то, что сделали с тобой люди, от которых я и сама пыталась сбежать. Я благодарна, что ты оказалась настолько светлым человеком, что приняла меня после всего, что произошло по моей вине. Несмотря на всё, ты простила меня. И теперь тебя нет. Это моя вина. Мне жаль. Я бы отдала свою жизнь за твою, если бы только могла вернуть время назад. Если бы только могла…»
Прикрывая веки, Тори ощутила ком в горле, ставший преградой для того, чтобы наполнить лёгкие воздухом. Тяжело выдохнув, она подняла голову и, распахнув глаза, уставилась в одну точку, не в силах наблюдать за тем, как белый гроб Гвинет присыпают сырой чёрной землей.