Злость на Бенджамина Далтона заполняла жгучим пламенем каждую клеточку тела. Своими руками Ник придушит этого человека! Плевать, что с его судьбой станет после этого отчаянно зверского поступка, но Далтон будет гнить в могиле, если с мамой что-то случится!
— Не смей оставлять меня, мама, — прошептал он, вытирая окровавленной рукой капли пота со лба. — Прошу тебя, открой глаза. Пожалуйста, мама.
Коснувшись пальцами её шеи, он пытался нащупать пульс и буквально забыл, как дышать, не находя признаков того, что мама жива. В данную секунду он проклинал весь мир и желал лишь, чтобы с ней всё было хорошо, а тот, кто заставил её пребывать в таком состоянии — мучился в агонии до конца своих дней.
Наше время.
Тори приоткрыла дверь, чтобы иметь возможность наблюдать за собранием Мортала. Ник покинул помещение и направился к Мануэлю. Сам главарь банды раскинулся на диване, держа в одной руке стакан с виски, а во второй — толстую кубинскую сигару. Сейчас он очень сильно напоминал Николаса, который в такой же расслабленной манере сидел и указывал ей раздеться. Между Мануэлем и Николасом даже наблюдалась какая-то схожесть. В особенности в этом необычном хищном взгляде. Ник — будто младшая копия Мануэля. Не удивительно, что этих двоих свела судьба и они стали лучшими друзьями. Им не мешает даже разница в возрасте.
— Теперь моя очередь, — задорно хлопнув в ладоши, проговорил Джим, направляясь в комнату с Викторией.
Николас встал на его пути, положив руку на плечо, чем заставил парня остановиться.
— Не спеши, — бросил Ник. — Эту девушку никто не тронет. Это мое решение и прошу его не оспаривать.
Тори перевела взгляд на Мануэля. Он недовольно насупил брови и уставился на Ника. Допивая свой напиток, он громко поставил стакан на стол.
— Свое решение нужно было согласовать со мной, — прозвучал хриплый строгий голос Мануэля Кано. — Ты забываешь, кто здесь главный, Николас. А девушка останется в общей доступности.
Джим наклонил голову на бок, посмотрев с коварной ухмылкой на Ника, который ещё крепче сжал его плечо, не пуская к мисс Далтон.
— Мануэль, давай и ты не будешь забывать, благодаря кому ты ещё на свободе, — бросил Ник, замечая на лице Мануэля вспыхнувший гнев.
Ему, кажется, не пришлось по душе очередное проявление непокорности со стороны Ника. Такое поведение слишком участилось.
— С чего такое великодушие? Почему тебе захотелось встать на защиту девки, Далтон?
Ник отпустил Джима и медленно направился к главарю Мортала:
— Эта девушка теперь только моя!
Повисла тишина. Остальные мужчины, раскинувшись на диванах как короли, лишь ухмыльнулись, но ничего не сказали. Мануэль же молчал, не проявляя и доли эмоций. Будто каменный.
Тори прикрыла рот рукой. Сердце затрепетало, словно раненая пташка. Конечно же, он серьезно сказал о том, что она принадлежит ему. Эта фраза не просто для маскировки, чтобы никто не смел схватить её в свои похотливые ручонки. Как бы она ни надеялась на благоразумие Моргана, он не пожалеет её. От него можно ожидать чего угодно. В комнате это стало понятно. Хотя, тогда Ник показался вменяемым человеком, чего она не могла сказать раньше. Видимо, он хорошо таковым притворяется.
— Нужно было с этого начинать, Николас, — весьма дружелюбно улыбнулся Мануэль. — Виктория Далтон твоя.
Джим недовольно хмыкнул и, сделав шаг назад, скрестил руки на груди.
Кэм пораженно вскинул руками.
— Это, вообще, как так? — негодующе бросил он. — Почему у меня нет собственной шлюхи?
— Тебе мало девушек, которых мы завозим? — спросил кто-то из присутствующих.
Тори насупила брови, вслушиваясь в разворачивающийся разговор. О каких девушках идет речь?
— Когда новая поставка? Старые мне уже надоели.
— Сначала нужно продать этих, — ответил Мануэль.
Тори до боли прикусила губу понимая, о чем они говорят. Вопрос, что тревожил её, наконец-то имеет ответ. Мортал занимается работорговлей. Руки невольно сжались в кулаки. Тело пробрало до дрожи. Невозможно, чтобы Николас участвовал в этом. Он ведь не настолько отвратительный, как его коллеги по преступной группировке. Не может быть таким. Человек, только что защитивший её, не способен делать такое с невинными девушками.
— Ник, документы готовы на отправку девушек через границу? — спросил Мануэль.
— Да, — ответил он и глазом не моргнув.
Другого подтверждения виновности Ника и не нужно. Не стоило даже предполагать, что он в глубине души остался тем хорошим парнем. Тот, кто сейчас прикрывает злодеяния Мануэля, не может быть и на долю хорошим человеком. Стоило это уразуметь, когда он вполне четко дал понять ей, что теперь не стоит ожидать безмятежной жизни. Морган не просто адвокат дьявола, он и есть сам дьявол на земле!
***
Виктория открыла глаза, тяжело дыша от пробудившего её сна. Плохие мысли преследовали не меньше, чем всю прошедшую неделю. С того самого дня, как она переступила порог борделя Мануэля. Это был худший период в её жизни! После разговора Николаса с участниками Мортала к ней и правда никто не подходил ближе, чем на несколько футов. Невероятно, но факт в том, что она действительно стала неприкосновенна. И это — единственный положительный момент за последнее время.
Тори никак не могла покинуть мысль о тех несчастных девушках, которые по стечению печальных обстоятельств попали в жестокие лапы Мануэля. Никто не может быть достоин подобной весьма печальной участи. Женщина — не рабыня! Нельзя принуждать слабый пол к тому, что хочет сильный! Мануэль и Николас должны гореть в адском огне за все свои злодеяния. Работорговля, вероятно, худшее, до чего мог опуститься Ник. Он в этом деле играет роль надежного прикрытия от закона. Именно Морган позволяет злобному жестокому человеку уничтожать жизни невинных.
Это действительно за гранью. Тори не могла поверить, что всё это реальность. Кто бы мог предположить, что она влипнет в такую ситуацию?! Раньше её самой большой проблемой было не успеть на показ новой коллекции Dolce & Gabbana.
— Ты проспишь! — выкрикнула Гвинет, чем заставила Тори скривиться и прикрыть ухо плюшевой игрушкой. — Что за безответственность? Работа ждет, Виктория.
— Когда ты уже выйдешь замуж и съедешь?! — прошептала Тори, едва раскрывая веки.
— Что? Что ты говоришь? — насупилась Гвинет, уперев руки в боки.
— Говорю, что люблю тебя сильно, сестренка, — Тори откинула игрушку и наигранно растянула губы в улыбке.
— Конечно, любишь. Если бы не я — ты бы опоздала, — бросила Гвинет и, схватив краешек одеяла, стянула его с Тори.
— Ненавижу, когда ты так делаешь! — каждое слово было пропитано раздражением.
Вот всегда Гвинет с самого утра пытается испортить ей настроение. Будто получает удовольствие от её злости. Тори — самый большой любитель поспать, и будить её таким образом сравнимо с катастрофой во всем мире.
Тори сбросила ноги на пол, разминая затекшую шею, после чего, надув губки, посмотрела на улыбающуюся Гвинет, которая конфисковала теплое мягкое одеяло. Выдохнув от безысходности, Тори накинула на плечи халат и, открыв дверь, направилась в сторону ванной комнаты. Не успев дойти, на кухне она увидела отца. Он сидел один и читал газету. Непривычно видеть его с бумажными изданиями: в их прежнем доме заменой этому всегда был ноутбук или планшет. Теперь приходилось обходиться малым.
— Папа, — прошептала Тори, проходя в его комнату.
— Виктория, — ответил он, невзначай взглянув на неё.
Тори села на краешек старого рыхлого кресла и долго смотрела, как отец читает газету. Девушка не решалась сказать то, что хотела. Будто голос исчез, и она могла лишь сверлить Бена Далтона взглядом.
Бен резко опустил газету к своим коленям и, насупив брови, взглянул на дочь:
— Ты что-то хотела?
— Да, — смогла ответить Тори и, робко опустив взгляд к полу, продолжила. — Мне хочется узнать, почему Николас Морган так ненавидит тебя.
Взгляд Бена застыл на заинтересованном лице дочери. Он не спешил с ответом, подбирая слова: