— Какой заботливый, — пробубнила Тори, и голос её был переполнен саркастичности. — Лучше бы так позаботился о моей бедной сестре.
— Мне нет до неё дела, — ответил Ник, опуская голову на отвернувшуюся от него Викторию.
— Тогда какое дело до меня?
— Не хочу, чтобы ты умерла раньше, чем я того пожелаю.
Тори возмущенно фыркнула и, переборов желание дать ему заслуженный ответ, замолкла. С Ником можно перебрасываться двусмысленными провокационными фразами вечно. Он ведь не угомонится.
Застыла тишина. Эта тишина длилась долго. Так приятно, что Викки умеет молчать. Ник коснулся внутреннего кармана пиджака, осознавая, что забыл свой телефон в зале. На наручных часах он не сможет увидеть время. Он уже сидел около своей пациентки не меньше часа. Вероятно, жар уже должен был спасть. Эту безответственную девушку нужно контролировать, иначе сама попросту не сможет вылечиться, а ему вовсе не нужно, чтобы она слегла с воспалением легких и он лишился бы возможности самому решать, сколько эта девчонка ещё будет дышать.
Николас легонько наклонился к Тори, всё ещё не веря, что она могла заснуть. Наверняка отвернулась, не желая видеть его, и выдаёт свой глубокий сон за реальность. Притворство чистой воды. Эта девушка не смогла бы уснуть рядом с ним. Уж слишком велика её ненависть к нему.
Он коснулся рукой ей щеки, затем лба, замечая, что она стала куда холоднее, чем прежде. Сузив глаза, Ник посмотрел на её лицо, лишь немного освещённое тусклым лунным светом. Сейчас она выглядела, будто невинный очаровательный ангелочек. Ангел, лишь когда спит. Такая спокойная, смиренная. Красивая. Если верить её словам, то она ещё не тронута мужчинами. Это в каком-то роде более, чем привлекает в современном мире. Ведь, мало кто хранит себя для определённого человека. Ник также никогда не считал подобную позицию правильной, но то, как к этому относилась Виктория, вызывало в нём уважение. Она всегда казалась распутной девчонкой, а оказалась едва ли не ангелом, который ещё и не промах в словесной схватке. Она не боялась ему противоречить. Для Ника это более, чем странно, ведь кто устоит перед его грозным взглядом и одним лишь угрожающим словом? Викки, возможно, и боится, но смело пытается показать, что весь мир ей по плечу.
Ник пересмотрел свое мнение о Виктории Далтон. Если раньше он не понимал её слегка надменного поведения и саркастичной манеры разговора, то сейчас это были одни из тех качеств, которые цепляли в нём интерес.
Её будущему молодому человеку очень повезёт с такой смелой, умной и красивой девушкой. Если ей, конечно, хватит ума не раздражать Ника, и он с пылу не пустит в её голову пулю. Это будет легко сделать. Нельзя будить в нём зверя, иначе это плохо заканчивается: пощады тогда не дожидается даже самый близкий человек. Хотя, он вряд ли сейчас мог бы назвать хоть одно имя, которое имело бы для него значение. У Ника сейчас не было близких людей, и он не желал обзаводиться таковыми. Он хорошо понимал, что любовь к кому-то — слабость. Слабость — не то, что он может себе позволять, учитывая, что его жизнь — сплошное минное поле.
Ник замер, как только Тори обернулась и, закинув на него руку, сладко вздохнула. Он опустил взгляд. Она действительно спит. Не притворяется, иначе даже на пороге смерти не притронулась бы к нему. Интересно было бы посмотреть на её лицо, если бы она сейчас проснулась. Крики, истерика и паника обеспечены. Хотелось бы посмотреть на это. Наверное, весьма забавная картина могла быть. Можно, конечно, «нечаянно» разбудить её прямо сейчас, но желание насладиться тишиной взяло верх. Николас будет снисходительным хотя бы сейчас и позволит Викки хорошенько выспаться, несмотря на ночь в постели с врагом.
***
Тори приоткрыла глаза, ощутив тёплый порыв ветра, который заставил взлететь вверх белую тюль. Она на мгновение забыла, что находилась в доме опасного преступника, который держал их с сестрой в плену. Столь долгое пребывание в таких условиях обучило лишь одному: истерики и выяснения отношений ничем ей не помогут. Главное — иметь терпение. Однажды всё изменится. Ник не сможет держать их вечно. Справедливость должна восторжествовать.
Солнце не заливало тёплыми нежными лучами комнату, как прежде. Этот день выдался тучным и мрачным. С улицы периодически доходил звук шелеста листьев, бушующих под ветром. Погода была менее радостной, чем настроение Тори. На удивление, она ощущала непонятный прилив положительных эмоций.
Быть может, это сумасшествие? Один из вариантов, как точно.
Тори скривила лицо, ощущая неудобство от непривычно твёрдой подушки. Перевернувшись на бок и вскинув голову, она обомлела. Сердце буквально остановилось на одно мгновение, и весь её ниоткуда взявший положительный настрой улетучился вместе со сквозняком.
На краю кровати спокойно спал Ник, а она всё это время лежала и видела несколько уже забытых снов на его груди. Возможно, это тоже сон? Конечно же, сон! Не могла она проснуться в хорошем настроении и уж точно не могла спать вместе с Николасом Морганом! Ни в коем случае!
Будто увидев перед собой ожившего мертвеца, Тори медленно протянула руку и с осторожностью коснулась Ника. Чуть выше, подушечками пальцев она притронулась к его колючей от щетины щеке. Ник не шевельнулся, продолжая спать, и даже сейчас выглядел так, будто в любую секунду кого-то сможет пристрелить. Дьявол, что тут ещё добавить.
Она поспешно сделала глубокий вдох, пополняя утерянный запас кислорода от переизбытка шока. Разве Ник не ушёл ночью? Он не мог быть настолько наглым, чтобы остаться с ней на ночь! Или мог? Это ведь недопустимо! Этот мужчина — последний, кого бы она хотела видеть в своей постели! Даже если они будут спать в разных углах кровати.
Тори приподнялась, поджав под себя колени. Она продолжала смотреть на спящего убийцу и пыталась понять, каким образом должна отреагировать на подобную наглость с его стороны. Как она вообще очутилась у него на груди? Это как можно было так крепко спать, чтобы не заметить такого ужасного сожителя на своей постели?!
Долго не вдаваясь в правильные размышления своих дальнейших действий, Виктория просто хлопнула его по щеке.
Она застыла, как только Ник поморщился, недовольно хмыкнув.
— Он ещё и возмущается, — пробурчала себе под нос Тори. — Что ещё вздумал. Подъём, мистер Морган! Время убивать людей! Всё, как ты любишь!
Ник, не открывая глаз, повернулся на бок:
— Сейчас убить хочется только тебя.
— Тебе всегда этого хочется, — Тори насупила брови. Он что, даже не извинится за то, что так нахально поселился в её спальне?
— Мне много чего хочется, но на всё свое время, Викки. Можешь тише быть?!
Тори застыла, будто он одним словом заморозил её, как ледяную статую:
— А что ещё сделать, сэр? — её вопрос был определённо сарказмом.
— Можешь заварить мне чашечку кофе.
— Я скорее заварю тебе чашечку яду!
— Как романтично, — пробубнил он и, кажется, его вовсе не смущал тот факт, что он находится в постели своей пленницы, которую насильно держал в клетке больше двух недель.
— Ник, ты можешь покинуть мою комнату? — Тори уставилась на дьявола в своей постели и, не получив и слова на свой вопрос, позволила себе толкнуть его в плечо. Вероятно, это опасно для жизни — будоражить зло воплоти — но сейчас её это волновало меньше всего.
— Замолчи, Виктория.
— Ник, ты ужасен! — рявкнула Тори не в силах терпеть этого человека рядом. Она явно упустила из виду то, как он назвал её. Полное имя девушки Ник использовал лишь в крайних, весьма тревожных случаях.
Девушка вновь замахнулась, полная решимости вновь толкнуть его, но была шокирована тем, как неожиданно он открыл глаза и, протянув руку, схватил её тонкое запястье. Тори вскрикнула, внезапно оказавшись под ним. Она ошеломлённо округлила напуганные глаза и, вжимаясь всем телом в кровать, уставилась на разгневанного Николаса, на чей сон она смела замахнуться.
Он смотрел на неё сверху вниз свирепым, полным негодования взглядом, будто бы лев, держащий в лапах трепетную лань.
— Что непонятного было в том, чтобы ты закрыла рот? — буквально прорычал Ник и силой заставил девушку раздвинуть сжатые, будто под замком, ноги.