— Надеюсь, в моем ряду больше нет предателей.
— О чём ты? Мы верные, как псы, — торжественно произнёс Джим, улыбнувшись во все тридцать два зуба.
— Приведите ко мне Викторию, — дал указание Николас. Он снял кожаную куртку, отбросив её на диван. Сам же умастился в своём коронном кресле, ожидая милосердную пленницу, которая бросилась на спасение виновницы торжества. Ник хорошо знал Тори. Просто так она бы не стала спасать кого-то, рискуя собой. Ей был присущ эгоизм. По всей вероятности, она была действительно связана с выходкой Кэтти и Годвина. Если это так — Ник всё обязательно выяснит, и тогда Викторию ждёт очередное наказание. Вероятно, последнее наказание. Он и так слишком много прощал ей. Это будет последней каплей.
Ник искренне надеялся, что Викки не связана с этими людьми. Он бы не хотел причинять ей вред, но не контролирует себя во время порыва ярости и может преподнести этой девушке худшее возмездие.
Виктория ещё не вошла в дом, но Николас уже мог слышать её недовольное бурчание. Он посмотрел в сторону входа, ожидая появления разъярённой принцессы. Она сейчас кинется на него с истерическим припадком и станет обвинять во всех смертных грехах. Это очевидно.
В поле зрения Ника наконец-то попал Картер, а за ним Джим, который держал под руку Викки. Картина, которую довелось увидеть, заставила Николаса резко подняться с места и направиться в сторону девушки. Она выглядела так, будто бы вернулась с войны. Сквозь светлые джинсы виднелись тёмные бордовые пятна, на лице разводы из крови, слёз, пыли и земли, а руки полностью изувечены, и на светлый мраморный пол капали яркие красные капли.
Ник точно не мог ожидать увидеть Тори в таком ужасном состоянии. Неужели она бросилась через острые провода? Ненормальная!
Он остановился рядом с ней и легонько приподнял её руку, чтобы иметь возможность оценить масштабы катастрофы. Тори, на его удивление, не отдернула свою руку. Она лишь подняла затуманенный слезами взгляд на его лицо и своим молчанием дала ему понять всё, о чём хотелось кричать во всё горло.
Ник застыл, всматриваясь в её карие опечаленные глаза. Она буквально прожигала его насквозь. Её слезы — словно огонь. Они действовали на него убийственно. Самое сильное женское оружие, которое впервые смогло задеть Николаса.
Ожидаемой истерики от Викки не последовало: вся её боль отразилась в стеклянных глазах.
Ник перевёл взгляд на её раненые ладони, аккуратно разжимая скованные в кулак тонкие пальцы Тори. Ранение девушки смогло поразить его. Как могла она причинить себе такой вред? Ей немедленно нужно промыть глубокие порезы и перебинтовать руки.
Ник попытался увлечь её пройти в зал, но Тори мгновенно отпрыгнула от него на шаг.
— Не трогай меня! — бросила она и шёпотом добавила: — Убийца.
— Викки, тебе нужно продезинфицировать ранение.
— Единственное, что мне нужно — это избавиться от тебя! — наконец смогла выкрикнуть Тори, выливая всю внутреннюю грусть в слова.
Ник смотрел на её искажённое злостью лицо. Истерика всё-таки наступила.
— Ненавижу тебя, Морган! Как земля носит таких ужасных людей, как ты? Как? — продолжала Тори, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на него с кулаками. Будто бы это как-то могло причинить ему боль.
Николас продолжал молчаливый завет. Он позволил этой девушке выговориться, раз уж того так сильно желала её душа.
— Почему ты такой? Почему ещё вчера ты говорил со мной, как нормальный человек, а сегодня превратился в безжалостного убийцу? Что с тобой не так? Что? — Тори ступила вперёд, остановившись прямо перед ним в запретной близости и, запрокинув голову, смотрела безумным взглядом в его безразличные тёмные глаза.
— Кто ты, Ник? Что ты за человек? Почему ты меняешься в считанные секунды? Почему превращаешься в чудовище? — Тори яростно стиснула зубы и, вновь сжимая окровавленные кулаки, будто маленький ребенок, ударила его в грудь, чем не принесла желанной боли, но смогла измарать красными разводами его белую футболку.
— Ненавижу тебя! — прошипела она и продолжила вновь и вновь наносить ему удары, словно от этого ей становилось легче.
Ник в одно мгновение схватил её запястья сильной хваткой:
— Успокойся. Тебе нельзя напрягать так руки, чтобы раны быстрее зажили.
Тори замерла, ошарашено округлив глаза. Она смотрела на Ника, будто впервые его видит.
— Почему тебя это волнует? — едва смогла прошептать она, всматриваясь в его глаза.
Ник и сам не знал, как должен ответить.
— Твоя кровь пачкает белый пол, — проговорил безразлично Николас, хотя вовсе не это было причиной.
Тори отдернула руки из его хватки:
— Я и не сомневалась, что только это тебя тревожит.
Тори смотрела на него и искренне ненавидела в эту секунду только саму себя. Как вообще в ней могло проснуться мнение, что Ник может быть нормальным?! Почему она сегодня вступилась за него, когда Годвин целился в Николаса из пистолета? Даже если оружие было не заряжено. Нет разницы. Главное лишь то, что она искренне не желала Нику смерти и даже ощущала какое-то непонятное чувство, которое лишь сейчас смогла отгадать: она беспокоилась за него тогда, на балконе. И что только было в её голове? Николас Морган не заслуживает такого лояльного отношения к себе, несмотря на то, что с ней он обходился какое-то время очень даже хорошо. Он дьявол. Нельзя даже думать о том, что дьявол может быть нормальным. Он может лишь на мгновение приобрести облик простого человека лишь для собственной выгоды. Ничего больше — только расчёт.
— Ненавижу тебя, этот дом, день, когда узнала тебя! Ненавижу всё, что с тобой связано, Морган! — сквозь зубы яростно процедила Виктория и одним лишь взглядом, казалось, могла сокрушить не хуже револьвера, которым была убита Кэтти.
Ник не стал церемониться. Время на истерику, которую он и так никогда не был способен вытерпеть, вышло. Николас не дал ей возможности сопротивляться и спешно увлёк в сторону лестницы. Поднимаясь, он заметил, как кривится Тори при каждом шаге. Опустив взгляд, он припомнил о её раненых коленях. Не долго размышляя, Ник подхватил Тори на руки, встречая её сопротивление. Сейчас он не был готов спорить с ней и что-то доказывать. Он лучше знал, что нужно делать.
Тори прекратила попытки вырваться, как только он крепче сжал её тело в своих руках. Казалось, он мог задушить её. После этого многозначительного действия она приняла решение успокоиться и дождаться, когда её наконец-то оставят в покое. Именно одиночества и спокойствия сейчас хотелось больше всего.
Ник легонько открыл дверь и, повернувшись боком, вошёл в свою комнату.
Тори оглянулась, насупившись:
— Это не моя комната! Ник!
— Я в курсе, — ответил он и легонько положил девушку на огромную высокую кровать.
Тори молча следила за тем, как он прошёл в ванную комнату, вскоре вернулся с мокрой тканью, баночками спирта и бинтами в руках.
— Нет, не хочу, — запротестовала она, поджав колени и съёжившись, словно хотела спрятаться.
— Надо, — Ник присел на край и посмотрел на девушку, скрутившуюся в клубок. Она спрятала руки под себя и как маленькая категорически не позволяла прикасаться к себе. — Викки, тебе десять? Нужно промыть рану.
Тори косо взглянула на него, чувствуя опасность:
— Спирт будет печь.
Ник ухмыльнулся, шокировано подняв брови:
— Боишься спирта, но не испытываешь и доли страха перед острыми прутьями, которые впиваются до крови. Где логика, позволь узнать?
— Не трогай меня. Я сама всё сделаю, — она недовольно насупилась.
— Мы оба знаем, что ты не прикоснёшься к спирту без посторонней помощи.
Тори замолкла, опустив взгляд.
— Давай. Обещаю, буду очень осторожен, — спокойно проговорил Ник, будто бы пытался переубедить ребёнка. — Вот, смотри: это лишь моя футболка, намоченная водой, чтобы смыть кровь. Сейчас ничего печь не будет.
— Футболку не жалко? — бросила Тори и медленно протянула руки вперёд, позволив Нику вытереть хотя бы кровь.
— Купишь мне новую.
Тори фыркнула, выпучив глаза от его самонадеянного ответа.