Кэрол яростно сжала зубы, резко закрывая коробку крышкой. Её глаза, казалось, налились кровью от поглощающей ярости.
— Смерти тебе мало! Смерти! — внезапно повысила голос мать, страдающая от боли своего дитя. — Ты виновата во всём! Будь проклят тот день, когда ты родилась! Проклят!
Тори сжалась, не отходя ни на шаг. Она до боли прикусила губу и прикрыла глаза, ощутив резкий сильный толчок в своё плечо. Сказать хоть слово стало выше её сил. Всё, что говорила Кэрол, было правдой, и Тори никак не имела права защищать себя. Она чувствовала убийственную вину, и боль казалась ей справедливой. Она заслужила даже худшего.
Кэрол начала громко и быстро дышать, будто воздуха в помещении ей стало мало. Из её горла послышался гневный рёв, словно эта женщина в один момент могла бы переродиться в животное.
— Кэрол, успокойся, — проговорил Бен, медленно ступив к своей жене. — Я сам накажу Викторию. Она больше не сможет никому из нас навредить своей глупостью.
Кэрол, сжимая руку в кулак, сдерживалась, чтобы ещё раз не нанести удар виновнице всех страданий дочери. Женщина, тяжело дыша, будто бы вот-вот задохнётся, сделала шаг назад и медленно прошла в комнату, всё ещё не разжимая кулак.
Тори всё также стояла как статуя и смотрела прямо перед собой, будто бы могла кого-то видеть в пустоте.
— Виктория, — начал Бен, как только закрыл дверь за женой и вернулся к дочери. — Ты слишком долго была безответственной. Слишком часто губила свою семью. От меня не могла родиться такая пустоголовая дочь. Я поражен тем, какой ты выросла. Мне жаль, что в своё время я упустил твоё воспитание. Теперь время отвечать за свои ошибки. Единственное, что ты можешь сделать — это слушать меня абсолютно во всём. Сделаешь всё, что я скажу. Уяснила?
Тори молчала, чувствуя, как трясётся её подбородок, всё ещё видя перед глазами то, что сделал Ник с её сестрой. Оскорбления отца она пропустила мимо ушей, давно свыкнувшись со званием «глупой и ненужной». Сейчас было важно лишь то, что без зазрения совести сделал Морган.
— У меня нет возможностей справиться с Морганом. По этой причине я принял решение, что нам нужен могущественный напарник в этой войне. Джордж Бакер — бизнесмен. Ему сорок пять лет. Он, как и Мануэль, авторитет в преступной среде. Итак, — Бен поднял подбородок, готовясь вынести свой приговор дочери. — Я решил выдать тебя за него замуж. Это окончательное решение. Ты станешь женой этого человека, и может хотя бы он сможет поставить тебя на место!
========== Глава 14 ==========
Земля ушла из-под ног, а краски вокруг побледнели. Всё казалось чёрно-белым для ошарашенной новостью Тори. Она всё ещё стояла, уставившись на отца, и боялась даже допустить мысль, что правильно поняла его. Вероятно, ошиблась. Ослышалась. Ведь отец бы никогда насильно не выдал свою дочь замуж за криминального авторитета старше неё больше, чем в два раза. Какой родитель может так поступить, обрекая своего ребёнка на несчастную жизнь?
Тори смотрела на искажённое злобой лицо отца и всё ещё не верила, что слух её не подвёл.
— Я не в силах больше терпеть твою безответственность, — произнёс он, тяжко выдыхая. — Будем честными, я не справился с твоим воспитанием. Самое время передать тебя в другие руки.
— Папа, — возвращаясь из своих тревожных размышлений, едва смогла произнести Виктория. — Ты ведь не серьёзно. Ты не поступишь так со мной.
Бен бросил на дочь убийственный взгляд, затем сделал уверенный шаг вперёд, остановившись с ней лицом к лицу.
— Мне стоило поступить так раньше. Может тогда бы ты была нормальным человеком. В руках такого, как Джордж Бакер, будешь ходить по струночке!
Тори наконец-то смогла понять, насколько всерьёз отец взялся за то, что задумал. В тот же момент сердце в груди, казалось, замерло от ощущения безысходности ситуации. Руки похолодели, словно она была вовсе не живой. Вынесенный отцом приговор был хуже казни.
— Папа, я не могу выйти замуж за того, кого не люблю и кто не любит меня! — возразила Виктория и мгновенно замолкла.
Бенджамин протянул руку, ухватившись за подбородок дочери. Крепко сжимая, не жалея сил, он всматривался в её перепуганные до смерти глаза.
— Да кто полюбит такое безмозглое создание, как ты? — прорычал Бенджамин, вылупив разъярённые глаза. — Ты капризная, безответственная, глупая и невоспитанная! Мало я бил тебя в детстве! Такую, как ты, нужно пороть не только отцу, но и мужу! Джордж займётся этим. Не переживай. Сделаем из тебя человека. О любви можешь забыть. Любви не существует.
Тори сжала веки, ощущая пронзающую боль от хватки отца. Осторожно коснувшись его рук, она попыталась дать ему понять, что ей больно. Вероятно, не стоило этого делать. Второй свободной рукой Бенджамин схватил её сзади за шею, медленно сжимая, считая, что боль и страх — признак уважения и покорности.
Виктория, ощущая себя загнанным в угол мышонком, едва слышно жалостно проскулила, не в силах иначе выразить свою боль. На её холодных щеках появились слёзы, одинокими каплями спадая на руки родного отца.
— Прекрати рыдать! Ты слабая! Я всегда знал, что ты слабая! — повысив голос, рявкнул Бен, показывая своё вспыхнувшее негодование.
Тори до крови прикусила нижнюю губу, чтобы не издать больше ни звука. Боль становилась всё сильнее. Отец не жалел сил, чтобы показать своей дочери её место. Место, которое она, по его мнению, заслуживала.
— Я рассказал Джорджу, какая ты. Он дал слово, что сделает из тебя правильную женщину. Станешь покорной и будешь бояться даже пискнуть в присутствии мужа и отца! — продолжил Бенджамин, не ослабив хватку, продолжая воспитывать свою дочь методами, которые считал правильными.
Тори открыла рот в попытке словить воздух. Теряя кислород, девушка поверила в то, что отец не остановится: его глаза сейчас, казалось, налились кровью; его лицо исказилось злостью, которая поглощала его целиком и затуманивала здравый рассудок. Он явно мог бы закончить начатое, достигнув желаемого, и избавился бы от нелюбимой дочери.
Тори едва простонала что-то неразборчивое, ухватившись ногтями за толстую кожу рук отца.
Бенджамин опустил взгляд, ощутив впивающуюся острую боль. Он мгновенно отпустил дочь и, не позволив ей с облегчением откашляться, взметнул руку, нанеся по её щеке удар ладонью.
Тори ещё не успела прийти в себя после удушения, как ощутила обжигающую боль на правой стороне лица. Она пошатнулась, потеряв координацию, и, не в силах устоять, невольно подалась в сторону, соскользнув по стене на пол.
— Вот это тоже нужно искоренять! — Бенджамин демонстративно указал на свою руку, в которую Тори вцепилась ногтями, оставив чёткие следы. — Как можешь ты так с отцом поступать? Ох и невоспитанная девчонка! Подожди, подожди… Ты ещё увидишь.
Тори попыталась убрать волосы, прилипшие к мокрым от слёз щекам, чтобы иметь возможность видеть действия непредсказуемого отца. Она едва успевала дышать от ощущения всепоглощающего страха. Сердце ускорило свой темп и, казалось, сейчас вырвется из груди. Перед глазами застыл туман, от чего страх и паника возрастали в разы.
Девушка часто заморгала, пытаясь прояснить взор. Она оценила отца: он отошёл на несколько шагов и на мгновение замер, поставив руки на бока. Тори, затаив дыхание, спешно поднялась, и мир перед глазами буквально завертелся. Она, плохо ориентируясь в пространстве, попыталась проскользнуть к двери, чтобы убраться из этого дома куда подальше. Хоть на вокзале, хоть под соседским домом будет спать — лишь бы не рядом с тираничным отцом, методы воспитания которого были далеки от идеала.
Тори вскрикнула, ощутив резкую пронзающую боль на своём плече. Бенджамин потянул её на себя, едва удерживая дочь, чтобы та вновь не упала на пол.
— Что ещё вздумала?! Будешь дома сидеть! Я обещал тебя Джорджу! — он толчками в спину, будто бы животное, загонял свою дочь в комнату.
Приложив побольше силы, он ещё раз ударил её в спину, чтобы толкнуть за порог. Последний толчок был столь сильным, что она вновь не удержалась на ногах.
Тори лишь ощутила, как в неё полетела её сумка, которую она потеряла в коридоре после пощёчины отца. Она вздрогнула, зажмурившись после того, как дверь с грохотом захлопнулась.