Тори замерла, словно превратилась в ледяную статую. Она широко открыла глаза и боялась отвести взгляд от ожидающего ответа Николаса. Он насупил брови и продолжал смотреть на неё так, словно она находилась на допросе в кабинете правоохранительных органов.
— Не слышу ответ, — голос Ника стал грубее.
— Я просто упала, — она опустила взгляд и легонько приподнялась на локтях, чтобы сровнять их взгляды.
Николас взметнул брови вверх, наблюдая за каждым её движением.
— От падения не бывает таких следов, Виктория.
Тори тяжело выдохнула и взмахнула ресницами, посмотрев в его глаза.
— Что ты хочешь услышать от меня?
— Правду. Логично?
— Какое тебе дело до того, откуда у меня следы на спине? — Тори пожала плечами и опустила голову, не в силах выдержать его убийственный взгляд.
Ник сделал паузу, изучая её по-детски невинное лицо. Она поджала губы и начала теребить свои пальцы. Нервничает. Опустила взгляд. Что-то скрывает. Дрожит. Значит, кого-то боится.
— Викки, — смягчив тон, произнёс он шепотом и нежно коснулся двумя пальцами её подбородка, слегка приподнимая, чтобы она посмотрела на него. — Ты можешь рассказать мне. Что бы ни было, я никогда тебя не обижал…. сильно. Не бойся.
— Ты сильно обижал не меня, а моих близких. Это хуже, — проговорила Тори, прикусив губы.
— Это уже другой вопрос, — он слегка улыбнулся, большим пальцем поглаживая её щёки. — Главное, что все твои пальцы на месте.
Тори смотрела на Ника и пыталась понять своё отношение к этому человеку. С одной стороны, она должна ненавидеть его за все страдания и за то, что он сделал с сестрой… Но с другой стороны, Ник — единственный человек, который хотя бы изредка проявлял к ней заботу. Ведь единственное, чего ей хотелось — это понять, какого это, когда о тебе беспокоятся и готовы заботиться в сложный момент. Этот момент прямо сейчас.
— Продолжишь молчать? — Ник медленно опустил руку, скользя по её шее и остановившись на плече, где виднелась ярко синяя гематома.
Тори остановила свой взгляд на месте, где остановилась его рука. Ник аккуратно погладил раненое плечо, чем погасил всю ту боль, что поглощала её вчера при каждом ударе отца.
Ник не смог оставить без внимания то, как Викки прикрыла веки и по её щеке скатилась одна единственная слеза. Он мгновенно подсел ближе и, не задумываясь о её реакции, заключил девушку в свои объятия. Тори не стала сопротивляться, она вцепилась в его руку, словно утопающий в спасательный жилет. Уткнувшись носом в его плечо, она позволила эмоциям выйти наружу. Слёзы полились из глаз бурным потоком, который, казалось, не сможет остановиться.
Ощущая нежные успокаивающие поглаживания по спине, Тори начала понимать, что эти слезы не от той боли, которую причинил ей отец. Эти слезы — причина её внезапного спокойствия. Только после того, как удалось спрятаться в кольце сильных рук Николаса, она ощутила, словно ничего в мире не может причинить ей больше вред. Прямо сейчас её поглотило чувство защищённости, которой она не испытывала уже годами. И страх потерять это пугал больше смерти.
— Прости, я не должна плакать. Показываю свою слабость. Я не должна… — заикаясь, проговорила Тори, пытаясь слегка отстраниться и вытереть слёзы со своего лица. Увидел бы её сейчас отец — в край разочаровался бы. Такая нахлынувшая истерика — это показатель её слабости. Он бы точно сказал так.
— Всё нормально. Иногда плакать полезно. Особенно девушкам, — сказал Ник, слегка улыбнувшись, когда Викки подняла голову и посмотрела на него красными мокрыми глазами.
— Нет. Это показывает, что я не справилась с эмоциями. Показывает…
— Так, прекращай. Иначе, чтобы показать, что действительно всё нормально, я сяду и заплачу вместе с тобой.
Тори не сдержала смешок и, склонив голову набок, засмотрелась на улыбку Ника. Он был растерян. Вероятно, ему не часто доводилось успокаивать девушек. Но у него явно это хорошо получается.
— Ты не плачешь, — проговорила она.
— Ты права. У дьявола ведь нет чувств, — он, ухмыльнувшись, подмигнул ей, чем вызвал на её лице улыбку.
Тори смотрела на Ника. Она изучала его с абсолютно новой стороны, которую довелось открыть только сейчас. Оказывается, он всё-таки умеет быть не грубым. Сейчас Ник вёл себя весьма вежливо. Видимо, ей стоит чаще падать в обморок, если после этого он становится таким… милым. Вероятно, это ненадолго. К сожалению. Ник точно никогда не изменится. Он всегда будет грубияном. Без своей склонности к скверному поведению он бы не был собой. В этом весь Николас Морган.
— Думаю, как тот, кто справился с твоими слезами, я имею право знать их причину, — произнёс более серьёзно Ник.
Тори нервно забегала глазами по комнате и боялась проронить хотя бы слово. Стоит ли рассказывать Нику, что произошло? Это ведь семейные дела. Зачем кому-то знать о её проблемах? Никому нет до неё дела, но сейчас так хотелось выговориться, словно после этого она знала, что станет легче. Пора бы скинуть хоть немного груза с плеч. Она заслужила хотя бы это.
— Это сделал папа, — ответила неловко Тори, сжавшись, будто бы отец мог её слышать. — Вчера, когда я пришла домой. Причиной стало то, что из-за меня ты совершил столь ужасающий поступок с Гвинет. Из-за меня она в плену. Из-за меня все беды. И вообще, я не должна была рождаться, и было бы лучше без меня.
Ник не удивился. Он следил за тем, как Викки пытается скрыть свои глаза и постоянно смотрит вниз. Видно, как сильно девушка перепугана. Можно только представить, что пережила она вчера. Бенджамин после жены и Луизы Морган продолжил издеваться над дочерью? Какой интересный мужчина. Почему же он не тягается с теми, кто хотя бы в той же физической форме, что и он? Рука поднимается только на тех, кто слабее.
— В том доме очень сложно находиться, — продолжила Виктория, не в силах остановить порыв откровений. — Отец ненавидит меня. Я не знаю, за что. Ведь не сказала бы, что давала повод. Насчёт Гвинет — да, согласна, моя вина, но это единственная моя оплошность, а отец так относится ко мне всю жизнь.
Тори пыталась не поднимать взгляд, в страхе увидеть на лице Ника незаинтересованность в её словах. Возможно, он спросил о причине её слез лишь из вежливости…
— Я ничего не могу сделать против отца, — говорила Тори немного тише, чем прежде, ощущая поступивший ком к горлу. — Рядом с ним я меняюсь. Перестаю быть собой. Не могу и слова сказать. Мой отец — моя самая большая проблема.
Тори едва сдерживала бурлящие эмоции внутри. Не получилось. Воспоминания вчерашнего инцидента накрыли её, словно волна. Слёзы вновь нахлынули, и она опустила голову ещё сильнее, чтобы не показать свою реакцию Нику: он не может увидеть это, иначе ей будет очень стыдно за проявление слабости в то время, когда Ник знает её как сильную и волевую. Именно такой он и должен считать её. Звание плаксы ей вовсе не нравилось.
Она закрыла глаза, ощутив касание мужской руки к своей мокрой щеке. Ник легонько приподнял её голову, помогая ей перестать скрывать рвущиеся наружу чувства. Аккуратно вытирая слёзы с лица Викки, он поймал её растерянный взгляд на себе.
— Не бойся. Я решу твою проблему, — проговорил уверенно Ник.
Тори замерла. Эту фразу она мечтала услышать, казалось, с самого рождения. Всегда хотелось перестать самостоятельно бороться с враждебным окружением и принять чью-то поддержку. Слишком долго она уже грезила о защите. Ник — тот, от кого не стоило бы ожидать помощь, но внезапно он оказался единственным, кто её предоставил.
— Ник, ты не сможешь решить, — прошептала Тори, припомнив о том, что она уже практически стоит на пороге брака с неизвестным криминальным авторитетом. — Отец задумал такое, что мне уже никак не выкрутиться.
— О чём речь? Не стоит сомневаться во мне, Викки, я справлюсь со всем.
— Я не сомневаюсь в тебе. Я просто не хочу вовлекать тебя в это. Не хочу, чтобы ты связывался с тем, что придумал мой отец. Это опасно.