- Послушайте, Вы - плод моего воображения или, как я подозреваю, плод воображения моего психотерапевта, поэтому...
- Ах, ты, нечисть!
Ему все же удалось достать мою спину своим посохом.
- Что Вы себе позволяете?! - заорал я, хватаясь за ушибленное место и отскакивая от старца подальше.
- Я тебя по-хорошему предупреждал, проваливай!
Его морщинистое лицо оливкового цвета походило на проросший картофель, и лишь вырисовывающиеся на нем неоднозначные чувства не давали мне возможности вдоволь посмеяться над мужичком. Приходилось думать об ином, как бы опять не схлопотать деревяшкой по хребту.
- Ты здесь чужой! Ты влез не на свою территорию!
- Какая территория? Мой психотерапевт утверждает, что этот иллюзорный мир позволяет снять эмоциональное напряжение...
- Опять?! - Он угрожающе поднял посох, и я с грацией змеи в последнюю секунду избежал удара.
- Да что Вы деретесь-то все время?! - Решил приструнить его я, соблюдая дистанцию. - Взрослый человек, возможно, почтенный член общества... Вот мой психотерапевт... Да, что ж такое?! Прекратите немедленно! - заверещал я, уклоняясь от проносящейся в миллиметрах от моего носа палки.
- Достал меня твой психотерапевт.
- Тут я с Вами солидарен. Ой-ё-ёй! - Я схватился за ушибленное плечо. - Черт! Прекратите же!
- Хорошо, временное перемирие! - объявил вспотевший старик, опершись на посох и пыхтя как десять паровозов.
Мы стояли друг против друга полностью отрешась от окружающего пространства, забыв о существовании звуков и красок, верно и не было их вовсе, словно мы попали в безвременье, такое же бесцветное и немое, как ретрофильмы. Вселенная мгновенно сжалась до размеров зрачка в глазах противника, и ничего более ...
- А давай-ка порешим его! - Лицо моего оппонента внезапно заострилось как у старого опытного лиса.
Предложение поступило настолько неожиданно, что я на некоторое время потерял дар речи. Старик понял мою немую паузу по-своему.
- Не ломай голову. Прирежем его, всего лишь...
- Кого?
- Проводника.
- Кого?
- Твоего психотерапевта. Это ведь он провел тебя сюда?
- Я не убийца и не собираюсь...
- Боишься? - он посмотрел на меня точно фанатичный коммунист на врага народа. - Тогда я сделаю это сам!
Он резко вскинул посох вверх и несколько раз ожесточенно проткнул пространство над моей макушкой. Я присел, и, прикрыв голову левой рукой, правой крепко схватился за палку.
- Ты, что, дед?!
Он с силой потянул клюку на себя и тут же стал постепенно терять очертания. Старик, остров, небо - все уплывало вдаль, отделяясь от моего тела и сознания, возвращаясь в какую-то свою плоскость существования. В следующую секунду я уже осознал себя, сидящим напротив психотерапевта и крепко сжимающим кольца ножниц, торчащих из его груди.
Кровь алыми линиями стекала по белой отутюженной рубашке. Первая мысль была глупа и неуместна. Если бы я так испачкал одежду жена, непременно, закатила бы мне грандиозный скандал. Истинное понимание происходящего пришло мгновением позже. Уже через пятнадцать секунд я как ошпаренный выскочил в приемную. Стандартное прощание Аннушки пропустил мимо ушей, как, впрочем, проигнорировал и существование лифта, сразу бросившись к лестнице. Дикий крик секретарши долетел до меня спустя два пролета. Перескакивая за раз через несколько ступенек, я едва не сбил поднимавшегося вверх охранника. Он знал меня, как человека респектабельного, и, видимо, только это не позволило ему тут же задержать мою особу, выбравшую столь подозрительный способ спуска. Наконец-то я добрался до входной двери, дубовой, тяжелой, как смертный грех. И снова мысли, будто блохи на безродной собаке, запрыгали, в миллионную долю секунды заставив усомниться в физических законах реального мира. Вдруг не выпустит проклятая?! Захлопнутся замки для грешника, словно на вратах рая, и остановят на самом пороге для покаяния. А настолько ли я грешен? Дернул ручку. Она легко повернулась, выпуская меня на призрачную свободу. Значит, не настолько...
Ничего не подозревавшие прохожие торопились по своим делам, летнее солнце золотило витрины магазинов, птицы звонко выясняли что-то на своем языке, перебиваемые лишь шуршанием шин и пронзительными звуками автомобильных тормозов. Что теперь? Град колючих угроз и несвязных обвинений посыпался на меня сверху. Я задрал голову и наткнулся взглядом на верещавшую в открытом окне Анну. Сразу несколько голов развернулось в мою сторону. Смотрели кто с испугом, кто с интересом, кто с предельной решимостью. Я рванул с места. Рискуя жизнью, пересек улицу и нырнул во дворы.
Бежать, бежать, бежать... Сухой огонь обжигал горло. В голове стучали молоточки, образовывая темные овалы в глазах. Оглянулся. Погони не было. Невдалеке заметил летнее кафе и поспешил спрятаться под его навесом. Молоденький официант, принявший заказ на горячий кофе, осмелел настолько, что позволил себе предложить что-нибудь покрепче. Иным разом я с удовольствием поставил бы наглеца на место, но сейчас лишь устало отверг его предложение. Необходимо было привести в порядок свои мысли, скрывающие истинное лицо, точно мусульманские женщины под паранджой. И будто бы все они привлекательны, но в сущности ничего определенного о них не скажешь и не поймешь, какая из них та самая, что достойна времени и внимания. Я вздохнул и, вытряхнув сигарету из пачки, вставил ее в зубы.
Домой и на работу путь мне был заказан. У Анны имелись все мои данные, которые уже, наверняка, гуляют по блокнотам милиционеров. Рассказать все как было? Но как было? Кто поверит в то, что в момент убийства я был под гипнозом, а моего психотерапевта прирезал несуществующий старик? Бред! А, если, это и в самом деле я? Я! Убийца?!
Кофе уже давно остыл, фильтр сигареты был сжеван мной до основания, а я все еще гонял кофейную жижу пластиковой ложечкой по картонному стакану. Огоньки озарения периодически вспыхивали в моей пустой голове и тут же исчезали, едва я пытался разглядеть их более детально. Меня так захватил этот процесс, что я на время потерял связь с реальностью. Очередное появление в моем поле зрения официанта сначала было воспринято как атрибут окружающего пространства, и лишь через время я понял, что парень с полотенцем и карандашом за ухом пытается мне что-то втолковать. Речь шла о мобильном телефоне, настойчиво дребезжащем в кармане моего пиджака.
- Алло! Алло, Костюш, почему не берешь трубку?! - голос любимой жены, как обычно, был пропитан недовольством.