Клеарх был прав, от реки отходить нельзя. Топкий берег и тростник не позволят колесницам обойти нас, а атаковать фалангу в лоб дело неблагодарное.
Мне вспомнились прочитанные когда-то «Поучения о воинском мастерстве и доблести» одного из итальянских кондотьеров. Он писал, какие тактические построения нужно использовать при тех или иных природных условиях, и как лучше действовать. Все его примеры и цитаты были надёрганы из исторических трудов прошлого, и скорее всего, были плагиатом, а не результатом многолетнего военного опыта. Но дельная мысль в них присутствовала, и я решил ею воспользоваться.
— Если пойдём уступом на левый фланг персов, — заговорил я негромко, — то создадим численное превосходство на небольшом участке, и тогда сможем надавить и опрокинуть всю их армию.
Клеарх глянул на меня исподлобья, но промолчал.
— Сын рабыни как обычно думает не головой, а задом, — хмыкнул Менон.
Раздались смешки.
— А я считаю, Андроник прав, — поддержал меня Ксенофонт. — Персы в ближнем бою нестойкие. Сколько раз мы их били? Надо лишь показать силу. Приблизимся вплотную, сделаем доворот влево, и они сами себя сметут.
До персов оставалось около километра, пора было что-то предпринимать. Наступающий строй нельзя встречать стоя на месте. Надо либо останавливать его, либо идти навстречу. Все смотрели на Клеарха, ожидая, какое решение он примет.
Клеарх не торопился с выводами, внимательно вглядываясь в надвигающуюся линию щитов.
— Менон, а что предлагаешь ты? — спросил он.
— Мы должны выполнить приказ Кира. Во имя Афины Паллады, ударим по центру, разнесём его в клочья, и уже вечером царские певчие будут исполнять в нашу честь дифирамбы!
— Или заупокойную, — покачал головой Ксенофонт. — У персов слишком много конницы. Как только мы отойдём от реки, они непременно зайдут нам в тыл.
— Ксенофонт, раньше ты никогда не был таким… осторожным, — Менон наверняка хотел сказать «трусливым», но остерёгся. Это меня можно поносить и обзывать как угодно, я человек простой и безвестный, а здесь могла прилететь серьёзная ответка. Но даже и в этом случае слова его прозвучали оскорбительно, и Ксенофонт отреагировал мгновенно.
— А мне непонятно, фессалиец, почему ты так хочешь подставить наши фланги варварам. Одно из двух: ты или плохой стратег, или предатель.
Я посмотрел на Менона. Очень жёсткая предъява. Что хуже: быть предателем или дураком? Что он сделает? Я бы дал в морду — и плевать на последствия. Честь, так сказать, дороже.
Менон побледнел. Пальцы сжали древко копья так, будто он пытался ухватиться за край скалы и не сорваться. Другие стратеги, как и я, с интересом ждали ответа. Даже Клеарх смотрел на него искоса и давил улыбку в бороде.
— Я не предатель, — сквозь зубы процедил Менон.
Ага, значит, на дурака он согласился. Выбрал меньшую из зол.
— Закончили спорить, — сказал Клеарх. — Гончарный круг уже изобрели, так что выдумывать ничего не будем. Идём вперёд, бьём персов. Всё как обычно. И следите за сигналами.
Глава 5
Фаланга двинулась вперёд. Командиры заняли позиции каждый на правом фланге своего лоха, я встал слева от Ксенофонта. Гоплит, которому пришлось отступить, освобождая мне место, зашипел от обиды. Я бы с удовольствием поменялся с ним и ушёл в последний ряд, но статус не позволял. Пусть меня и разжаловали в рядовые, однако звания лучшего бойца не лишили. Ксенофонт так на это и намекнул, когда мы встали в строй:
— Рад, что ты здесь. С тобой мне будет спокойнее.
А я не радовался. Тело по-прежнему отставало от мысли. Вроде бы я понимал, что и как надо делать, мышечная память не исчезла, да и в мозгах что-то прояснилось, но движения получались неловкие, не точные, с опозданием. Ксенофонт это заметил.
— Ты как будто с похмелья.
— Есть немного, — кивнул я. Хотя какое похмелье, последнюю неделю я не то, что не пил — не ел нормально. Мне бы сейчас жареной картошечки, оливье и пива. И рульку свиную.
И всё же я постарался сосредоточиться. Вражеская линия приблизилась настолько, что можно было различить рисунки на щитах — разноцветные полосы в форме ёлочки. Красные, синие, белые, чёрные. Они давили на мозг, и я старательно отводил глаза в сторону, чтобы снизить давление, но снова и снова натыкался на них взглядом. От их мельтешения в висках пульсировала кровь, а в затылке ожил плотник, только теперь вдобавок к молотку он захватил с собой долото. Мне показалось, что от его ударов из носа потекла кровь. Я облизнул верхнюю губу и действительно почувствовал вкус крови. Она стекала в уголки губ, на подбородок и падал на землю мне под ноги.