Анна выложила на газеты находки. Справа - хорошие, слева - не очень. Теперь их предстояло рассмотреть внимательнее и большинство, как обычно, отправится обратно в мусорный контейнер. Жаль, конечно, но квартира не резиновая, полки уже вешать некуда. Но Анна уже точно знала: приемник и бритва останутся. Она их почистит и найдет им достойное место.
Сверкнула молния и через секунду, под аккомпанемент грозового раската, по металлическому карнизу забарабанили капли дождя.
Анна взяла приемник, покрутила в руках и выдвинула панельку сзади. В нише находились две пальчиковых батарейки. Она закрыла панель, нажала на кнопку включения. Тишина. Хотя Анна не удивилась, если бы приемник заработал. Она уже приносила со свалки приборы, которые работали.
За окном, среди серой пелены дождя, гудел ветер. После очередной вспышки гром ударил так, что стены содрогнулись, а на улице завыла сигнализация припаркованных во дворе машин. Лампочка в торшере мигнула, потом еще раз и еще...
- Этого еще не хватало, - проворчала Анна. Она поставила приемник на подлокотник кресла, поднялась и подошла к торшеру.
Лампочка мигала и мигала, за окном выла сигнализация. Порыв ветра ударил в окно, заставив форточку с треском распахнуться. Занавески вздулись, как паруса. Анна охнула, а лампочка с глухим звуком "пок" лопнула, погрузив комнату в трепещущий сумрак.
- Ах ты ж... - Анна подбежала и закрыла форточку на шпингалет, но ливень успел швырнуть в лицо прохладные капли.
Она поправила занавески и услышала за спиной треск, будто ломалось множество льдинок. Анна вздрогнула, повернулась и от того что увидела, ее брови поползли вверх от изумления...
Приемник не только издавал треск, но к тому же от него исходило бледное зеленое свечение. Призрачный свет вздрагивал, будто пытаясь вырваться за границы давящего на него сумрака.
Анна часто заморгала и прикоснулась пальцами к виску, почувствовав биение пульса под кожей. Она смотрела на приемник и думала, что такого не бывает. Это все не реально. Здравый смысл говорил, что приемники, найденные на свалке, не могут светиться как призраки из голливудских фильмов. А может, это фосфор? Да, объяснение должно быть.
Сигнализация на улице стихла, и теперь исходящий от приемника треск слышался более четко. Он походил на приглушенные автоматные выстрелы.
Анна чувствовала, как от волнения внутри все дрожит. Она сделала шаг от окна, еще один. В сознании проскользнула безумная мысль: "Я нашла то, что искала!" Но здравый смысл подавил ее: "Это фосфор!" Она услышала, что сквозь треск пытаются пробиться еще какие-то звуки. Что-то невнятное, но похожее на... голос? Конечно, голос. Это ведь приемник. В нем имеются батарейки. Он ловит радиостанции...
- ...беги из... - тонкий голосок пробился сквозь треск. - ...они идут...
Анна остановилась, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Это не радиостанция! Это...
Вспыхнула молния и тут же загрохотал гром.
-... мамочка, беги из города! Они идут, мамочка!..
Ноги подкосились, и Анна упала на колени.
- Пожалуйста, мамочка, беги из города! Они уже близко! Беги...
Она задрожала, из груди вырвался стон, глаза наполнились слезами. "Это он! Прошлое вернулось! Вернулось!" Анна хотела что-то сказать, но слова превратились в тихое рыдание.
- Морбесты уже близко, мамочка! Беги из города...
Детский встревоженный голос заглушил треск. Анна замотала головой.
- Нет, не уходи! - сквозь всхлипы проговорила она. В ее глазах отражался призрачный зеленый свет. Она подползла, схватила приемник и прижала к груди. - Не уходи, прошу тебя. Вернись, Артем! Вернись!
Глава 7
Лес шумел, как штормовой океан. В сумрачном небе бесновались молнии, громовые раскаты сотрясали землю, будто в день страшного суда. Деревья стонали под порывами шквального ветра - их кроны гнулись, склоняясь под натиском стихии. Ливень яростно хлестал по листве, вспененные потоки прокладывали себе путь среди вздыбленных корней, коряг и стволов.
А на поляне в центре заповедника дышал чудовищный цветок. Его темная сердцевина с гулом вздымалась и опускалась, вздымалась и опускалась. Излучающие фиолетовый свет лепестки волнообразно шевелились. От сердцевины тянулось множество черных жгутов - они извивались в потоках воды, среди обломков каменного дерева, и исчезали в темноте леса.
Лепестки задрожали, всколыхнулись, сгусток мглы начал пульсировать, будто внутри заколотилось громадное сердце. Раздался протяжный глухой рев, перекрыв своей мощью шум ветра. Вспыхнула молния. По лепесткам прокатились мерцающие фиолетовые волны. Во мгле сердцевины показался силуэт человека - он будто выплывал из толщи илистой воды. Вот из мглистой хмари проявилось бледное лицо с открытым, будто в безмолвном крике, ртом, и черными провалами глаз. Выплыла и опустилась на лепесток босая нога.
Черномор вышел из сердцевины под струи дождя, сделал глубокий вдох и с хрипом выдохнул. Волосы маслянистыми патлами липли к черепу, на шее - рана размером с кулак. В ней шевелились и слегка пульсировали черные лоснящиеся нити. Такие же нити, как клубок червей, ворочались в глубине пустых глазниц. От рубахи остались грязные лохмотья, штаны были разорваны в нескольких местах. Черномор поморщился и провел серым, будто рыбье брюхо, языком по губам. А потом его начало трясти, словно через тело пропустили электрический разряд, из глаз вырвались нити - они яростно извивались, будто пытаясь увернуться от струй дождя. Это продолжалось около минуты, после чего дрожь унялась, нити исчезли в глазницах. Черномор сорвал с себя лохмотья рубашки и прохрипел:
- Мерзкая, мерзкая погода. Очень мерзкая!
Он тряхнул головой и пошел по лепестку, который слегка пружинил под его босыми ногами.
В сердцевине показался еще один силуэт. Из сгустка мглы выплыла рука со скрюченными пальцами, а за ней и тело Кирилла. Его глаза были целы, вот только они походили на две черные капли смолы. Правая рука представляла из себя оторванную по локоть культю, в ране шевелились и маслянисто блестели нити. Появление Кирилла ознаменовалось вспышкой молнии и громовым раскатом. На краю поляны, не выдержав натиска ветра, с треском упало дерево. Кирилл судорожно задышал, а потом с утробным ревом выблевал себе под ноги сгусток темной слизи, которую тут же размазал по лепестку ливень.
Черномор поднял с земли обломок каменного дерева и поднес к лицу. Прошипел:
- Вот и славно.
Эдик выполз из сердцевины на четвереньках. У него были такие же черные блестящие глаза, как у Кирилла, а спина выглядела одной сплошной раной. Из нее будто выдрали куски плоти. Среди месива лоснящихся нитей проглядывали кости позвонков и ребер. Эдик медленно поднялся на ноги и тут же упал, сбитый порывом ветра. Снова поднялся. Задрожал. Нити вырвались из ран на спине, как иглы, и через мгновенье снова втянулись.
Кирилл подошел к Черномору, а за ним и Эдик. Какое-то время они стояли возле цветка, не обращая внимания на ливень, затем направились в сторону Тихой пади. Они уверенно шли через темный лес, вдоль извивающихся жгутов, а над ними шумели деревья, метались сорванные ветром листья. Молнии резали небо на части, грохотал гром, будто там, в вышине, сталкивались и раскалывались исполинские камни.
Три тени вышли на лесную дорогу, по которой бежали пенистые потоки. Здесь стоял Джип похожий на огромного жука. Крыша была смята тяжелой обломанной ветвью, на капоте блестели осколки лобового стекла, колеса наполовину погрузились в клокочущую под напором дождя лужу. Тени прошли мимо машины, быстро двигаясь по грязевому месиву.