Работа заняла несколько часов, я полностью погрузилась в процесс, теряя ощущение времени. Меня увлекло это творчество, возможность придать сухим данным живость и выразительность. Вызванивая научный отдел, отдел геологии и другие, я просила их об уточнениях, фотографиях, диаграммах. Это было сродни волшебству — создать нечто такое, что будет понятно даже тем, кто далек от геологии, и в то же время зацепит профессионалов.
Елена, как обычно не обращая на меня внимания попрощалась с Аллой Викторовной и ушла с работы, а я все сидела, поглощенная своим таинством.
— Великолепно, Зара, — услышала я из-за спины и подняла голову. Алла смотрела на презентацию из-за моего плеча. И впервые в ее голосе слышалась не просто похвала — восхищение. — А теперь, дорогая, скопируй мне, распечатай и занеси Владиславу Александровичу.
— Но… это работа Елены, — от усталости я утратила весь свой боевой настрой.
— Разве? — подняла бровь Алла. — И где ты ее здесь наблюдаешь?
Я глубоко вздохнула, понимая, чем мне грозит эта ситуация. Алла пристально смотрела на меня и во взгляде ее читался вопрос и вызов.
Я на секунду прикрыла глаза, просчитывая варианты. Для меня не было секретом, что две женщины едва терпят друг друга, что Алла ни на секунду не сомневаясь использует меня в игре против своей коллеги-соперницы. С другой стороны, я и сама не прочь была подложить свинью той, которая третировала меня на протяжении почти месяца.
Распечатав файлы, я постучала в двери начальника, бросив беглый взгляд на часы — стрелки показывали начало десятого.
— Войдите, — голос Владислава звучал спокойно и несколько устало.
— Владислав Александрович, — я вошла и положила перед ним распечатанный доклад и презентацию. — Здесь материалы к конференции в Лукойле.
Владислав сидел за столом, перед ним стоял стакан с виски. Он медленно листал новостную ленту… На мои слова молча кивнул головой, приказывая положить папку на стол.
Я молча повиновалась, после чего направилась к выходу.
— Где Елена? — внезапно спросил он, даже не притронувшись к документам.
— Время девять, — тихо сказала я, — она ушла домой.
— А ты, значит, решила здесь ночевать? — протянул он, поднимаясь. Я заметила, что он покачнулся.
— Нет, — мне стало неприятно, однако я уже давно научилась сдерживать свои эмоции. — Я доделывала работу, Владислав Александрович.
— Работу? — ухмыльнулся он. — Это какую, кофе домалывала?
Его слова, наполненные ядовитым сарказмом, больно ударили, но я знала, что сейчас нельзя поддаваться эмоциям. Успокойся, говорила я себе. Ты уже давно научилась справляться с такими ситуациями.
— Я не бариста, — непроизвольно огрызнулась, понимая, что снова нарываюсь на неприятности.
— О, да, — голос его звучал заторможено, — зубки у тебя острые, это я уже знаю. Знаешь, это заводит…
Что? Мне показалось, что я ослышалась. Этот мальчишка за весь месяц сказавший мне от силы десять слов, вдруг говорит такие вещи?
— Что вы сказали? — голос мой прозвучал глухо, почти шёпотом, и я прокляла себя за эту слабость.
Он усмехнулся, его взгляд был словно затуманен. Казалось, он не совсем понимает, что говорит, или, наоборот, слишком хорошо понимает, но решил выйти за рамки приличий. Его лицо, обычно такое сосредоточенное и холодное, сейчас выглядело расслабленным, почти уязвимым, но в этом спокойствии было что-то тревожное.
— Ты меня слышала, — сказал он тихо, почти лениво, его взгляд приковался к моему лицу. — Ты такая… необычная. Сначала молчишь, делаешь всё, что тебе говорят, а потом вдруг показываешь зубки. Это интригует.
Я почувствовала, как внутри меня нарастает волна возмущения и смятения. Это был не тот Владислав Болотов, которого я видела каждый день в офисе. Сейчас передо мной был совершенно другой человек — почти незнакомый, раскованный, говорящий вещи, которые он явно бы не позволил себе сказать в обычной ситуации.
— Может, вам стоит отдохнуть, — уронила я с ледяными интонациями, прикидывая в голове все еще Алла Викторовна в приёмной или уже ушла. — Кажется, вы немного… устали.
Он вдруг рассмеялся, и этот смех прозвучал так жутко, что мурашки побежали по коже.
— Да, девочка, — сказал он, делая шаг вперёд, ещё ближе. Слишком близко. Я почувствовала его запах — алкоголь и что-то сладковатое, неприятное. — Я устал. Как тебя там, Зара?
Его лицо было так близко, что я могла разглядеть каждый его порыв дыхания. Он будто наслаждался моей реакцией, глядя в глаза так, как будто хотел увидеть в них страх. Внутри всё сжалось от понимания, что я в ловушке, что никто не придёт на помощь.