Герасимов покачал головой. Вид у него был что-то слишком уж озабоченный.
– Об этом доложить пока еще не готов.
– Какого ж тогда хрена ты ко мне в кабинет ночью врываешься?
Никитин уже начинал злиться. Все его этой ночью отвлекали. Но Герасимов знал его не первый год, чтобы его эта злость смутила. Да и не чай же пить он в конце концов пришел.
– Вот когда сяду на твое место, тогда буду сам решения принимать. А пока обязан доложить. О чрезвычайном происшествии.
– Что там еще? – недовольно и устало буркнул в ответ Никитин.
– О газопроводе тебе сообщили? – уточнил к него Герасимов.
– Ну, – нетерпеливо подтвердил генерал. – Что там? Китайские террористы, татарские экстремисты или диверсанты из ЦРУ, как в старые добрые времена. Готов поцеловать тебя в задницу, если взрыв произошел не по вине пьяного диспетчера-оператора или забулдыги слесаря, открутившего не ту гайку не в том месте...
Герасимов хмыкнул.
– Я бы снял штаны, к твоему удовольствию, да боюсь, мне это будет неинтересно. У меня традиционная сексуальная ориентация.
Никитин сразу насторожился. Герасимов обычно зря не болтает.
– Чуть раньше, – продолжал тот, – по каналам «Белой стрелы» пришло сообщение. За четыре часа до взрыва на месте взрыва произошла стычка отряда местных омоновцев с каким-то бандитом на автомобильной дороге, идущей параллельно газопроводу...
– А ты это что же, – перебил его Никитин, – каналы информации у Коробова контролируешь? У «Белой стрелы»? И давно?
– Готов поцеловать тебя в задницу, если ты об этом первый раз слышишь, – Герасимов уверенно и спокойно смотрел Никитину прямо в глаза.
Генерал усмехнулся.
– Обойдусь. У меня с ориентацией тоже все в порядке... А где же сам Коробов? Почему он свою информацию не докладывает?
Герасимов демонстративно взглянул на часы, улыбнулся иронически. О Коробове он вообще без иронии говорить не умел.
– Так времени-то... Четыре утра. Жену, наверное, ебет...
– Ну, это вряд ли, чаще она его ебет. Дрыхнет, скорее всего. Ладно, хрен с ним, раз ты сам в курсе его дел. Подробности есть?
– Взвод саранского омона, в составе двадцати рядовых и сержанта-командира взвода, возвращался с планового дежурства на трассе Саранск-Нижний. У них там сейчас проходит месячник по борьбе с рэкетом на дорогах. Возвращались пустые и потому – злые. На автобусной остановке рядом со станцией подземного хранения газа обнаружили трупы двух местных парней и девушки. Свежие трупы, убили их всего несколько минут назад. В зоне видимости находилась только одна машина – «жигули» с московским номером. Больше народу никого не было, время-то – за полночь. К «жигулям» как раз подходил мужчина лет тридцати, явно не местный. Сержанту показалось даже, что он вооружен. После того, как ему приказали остановиться, он бросился к машине и прыгнул за руль. Ну они и врезали по колесам с пяти стволов... А вот дальше – самое интересное. Мужик этот, из «жигулей», побежал к лесу. Причем очень быстро, я бы сказал – профессионально, хотя сам при этом и не присутствовал. И на бегу, практически не оборачиваясь, тремя выстрелами убил троих, причем первым – сержанта... То есть – еще более профессионально. А через четыре часа станция взлетела на воздух...
Генерал Никитин слушал Герасимова уже очень и очень внимательно.
– Взять его, конечно, не удалось? – спросил он таким тоном, что можно было и не отвечать. Он и так знал, что ответ отрицательный.
– Они оставили двух человек с машинами и трупами, а сами бросились за ним в лес... Понятно, таким колхозом догнать его было нельзя. Они потеряли его в лесу. Вероятно, он ушел в восточном направлении, потому, что усиленные посты милиции и омона на всем протяжении трассы, так никого, даже отдаленно похожего, и не видели. Машина сгорела, в ней ничего не обнаружено.
– Они его хотя бы разглядели? – спросил Никитин очень заинтересованно.
– Я понял, что – нет, – ответил Герасимов. – Все, что они сообщают – стандарты, под них пол-Москвы подойдет. Никаких особых примет.
– Номер машины проверил? – Никитин спрашивал нетерпеливо-требовательно.
– Раньше утра сделать это не удастся, – с сожалением ответил Герасимов.
Никитин помолчал, поскреб себе давно небритый подбородок. Герасимов тоже молчал. Он должен был молчать, решение было за Никитиным.
– Интересная складывается у нас картина, – сказал наконец тот, – Знать бы еще имя талантливого художника, что ее нарисовал... Вряд ли это могло быть случайное совпадение, вряд ли...
Никитин посмотрел на своего заместителя с неожиданным нетерпение.
– Есть у тебя предложения?
– Проверим машину, по номеру установим владельца. Только, вряд ли это что-то нам даст. Профессионалы, как правило, так не светятся... Работают тоньше. Ну, что еще? Проверим все, что там восточнее станции, в той стороне, куда он ушел.
– А что там вообще такое? – спросил Никитин, выглядевший встревоженным.
– Вообще, – там глухомань, – ответил Герасимов, – леса сплошные. Что ему там делать? Скорее всего – к Саранску будет пробиваться. Там километров сорок-пятьдесят, не больше...
– Ладно, – решил, наконец, Никитин. – Делай как знаешь, что тебя учить... Мне докладывай обо всех новостях. В любое время. По оперативке. Информации пока маловато у тебя, чтобы что-нибудь понять...
«Информации ему маловато, – ворчал про себя Герасимов, выходя в коридор от Никитина. – Вывод, тоже мне, сделал... Мыслитель хренов...»
Он злился, потому, что Никитин был прав – информации было маловато, ее было просто – мало. А ему предстояла трудная задача – искать иголку в стогу сена. Или в хвойном лесу. Но тогда и иголка становится хвойной. Словом – не из легких задачка...
В своем кабинете Герасимов покопался в картах, уже доставленных по его заказу, рассмотрел, что там было восточнее станции. Ничего там не было интересного. Лес, река, какая-то третьестепенная железнодорожная ветка, и снова – лес. Просто-таки – ни хера там не было. Абсолютно нечего там было делать никакому террористу, если, конечно, он не собирался одичать и стать каким-нибудь «мордовским Тарзаном». Или лешим, на худой конец.
Герасимов посмотрел на часы.
«Два часа сплю, потом звоню в ГАИ, – решил он. – Хотя толку из этого никакого не будет... Ждать надо. Если он и впрямь – террорист, он на этом не успокоится. Еще где-нибудь обязательно нарисуется... Взорвет что-нибудь... Или подстрелит...»
Последние фразы уже с трудом пробивались сквозь навалившийся на него сон...
...Через два часа он проснулся как от сигнала будильника – способность, выработавшаяся за многие годы службы в условиях постоянного дефицита времени. Зевая, сделал запрос в ГАИ. Ему буквально секунд через двадцать сообщили имя владельца машины, адрес, по которому он зарегистрирован в Москве.
Он вызвал дежурного офицера оперативной службы, сообщил ему полученные сведения, дал задание собрать информацию о владельце машины. Любую информацию, какую только можно собрать в Москве о москвиче.
Ответ из оперативки он получил только часов через пять, уже в середине дня, когда Никитин, как всем было известно, обычно уже давно спал, и это вызвало у Герасимова злорадную саркастическую усмешку.
Он нажал кнопку вызова и мысленно скомандовал: «Подъем, товарищ генерал! Хватит дрыхнуть...»
– Ну! – хриплым спросонья, злым голосом ответил Никитин.
– Ты на меня не ори, – сразу сказал Герасимов, – сам просил докладывать...
– Я тебя об этом не просил. Я тебе приказал, – злился Никитин. – И давай-ка – докладывай по форме... Звание мое не забыл?
«Говнюк! – обиженно подумал Герасимов. – Генерал ебаный!»
– Так точно, товарищ генерал! – произнес он в слух. – По вашему приказанию докладываю. Полученные из Госавтоинспекции сведения о владельце машины, обнаруженной в Мордовии, проверены в оперативном порядке. Установлено, что Свиридов Василий Георгиевич, 1968 года рождения, уроженец Москвы, занимавшийся частным извозом, выехал из своей квартиры на Страстном бульваре более года назад, с регистрации не снимался, в других районах не регистрировался. За это время у него истек срок лицензии, но продлевать ее он не явился, несмотря на письменное предупреждение налогового инспектора. В поликлинику по месту жительства не обращался. В двадцать шестую районную библиотеку он должен книгу – Стивен Кинг «Горящая зона» – взятую больше года назад. На открытки с напоминаниями, посылаемые библиотекой, не реагировал. В вытрезвителе за последний год не бывал. В московские больницы, клиники и травмпункты не обращался и не доставлялся. В морг не поступал. Ни на одном кладбище Свиридов Василий Георгиевич не зарегистрирован.