- Что ты сделал с его оружием?
- Я вынул магазин и бросил его в другой конец зала, потом перед самым нашим уходом бросил и его пистолет.
- Почему? Ты ведь видел, что Моника взяла пистолет охранника?
- Да, но если бы я это сделал, это было бы уликой. По-моему, это был самый настоящий полицейский пистолет. Если бы кто-нибудь из нас с ним попался, то был бы осужден не за незаконное ношение оружия и сбыт краденого, а за ограбление банка. А мне это абсолютно не нужно. Я так не работаю и вас, честно говоря, не совсем понимаю. К тому же мне нужен новый револьвер, если, конечно, вы сможете раздобыть оружие, не засветившееся в убийстве.
- Давай-ка прервемся, поедим, а потом продолжим дискуссию, - предложила Фредерике Кункель.
У них принято обедать так же, как и в любой шведской большой семье в 60-е годы, подумал Карл.
После обеда Мартин Бер позвал Карла с собой в большую гостиную, где они занялись камином. Потом Карл поднялся к себе и поставил кассету со скрипичным концертом Моцарта, чтобы заглушить громкие голоса внизу. Когда он спустился, Мартин Бер уже разжег огонь в камине и налил две рюмки коньяка.
- Я полагаю, что это стресс, - сказал он, протягивая рюмку Карлу. - Мы живем под сильным, чудовищным стрессом и легко выходим из себя, не обращаем внимания на мелочи... ты должен извинить некоторых товарищей. Они не имеют в виду ничего плохого. Что касается меня, то я рад, что мы встретились.
- Хороший коньяк, что это?
-"Реми Мартен". От французских товарищей.
- У европейских террористов неожиданно хороший вкус, каждый день вам поражаешься.
- Ты полагаешь, что это мелкобуржуазная и реакционная привычка - пить хороший коньяк?
- Не у всех, но я думаю, что вы из породы фанатиков, которые едят здоровую пищу и носят круглые очки, ты понимаешь, о чем я говорю?
- Да еще и с длинными волосами, в голубых ботинках и зеленых куртках?
- Да, примерно так. Потом, я не думаю, что вы такие уж специалисты. Но сегодня вы были действительно хороши. Ты прекрасно водишь машину, спокойно, соблюдаешь правила. Да и Моника с Вернером тоже не поддались панике, несмотря на то, что случилось. Так что я доволен.
- Но и сам ты тоже сработал отлично, а?
- Да, но я - совсем другое дело, в отличие от вас - профессионал. Капиталистическое государство обучило меня искусству защиты демократии. Хотя я не согласен с тем, что там болтают, что, мол, я должен был убить полицейского. Ты бы так сделал?
- Да, я бы, по крайней мере, попытался.
- Почему?
- Потому что надо было себя обезопасить. Если бы я стоял там, где ты, когда он вошел, то тут же выстрелил сначала ему в живот, потом в голову. Но не из-за того, что ты можешь подумать, а только в целях безопасности. Я не обладаю твоим цирковым мастерством, только в этом и разница. Да, только в этом.
- А ты убил кого-нибудь?
- Да, двоих, а ты?
- Нет, это не мой стиль работы. Я передаю капитал угнетенным, но я никогда не стрелял в беззащитных людей.
- Тут дело не в беззащитности, Карл. Это все болтовня о гуманности и так далее. Если человек средних лет в форме "вооружен", тогда как молодой без формы "не вооружен", - какой смысл в этом делении людей на различные категории? Имеет смысл только человеческая жизнь, разве не так? Кроме того, не забывай, ты стрелял в охранника, и, возможно, когда ты произносишь эти слова, он уже мертв.
- Да, но я стрелял лишь для того, чтобы его обезоружить, убивать его я не собирался.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Иначе я бы стрелял ему прямо в лоб. Там было около семи метров, промахнуться невозможно.
- Это ты зря... Мягкосердечный террорист просто находка для "Bild Zeitung"[6].
- Ты будешь участвовать в следующей операции?
- Нет. Ева Сибилла меня заменит. Вернер поведет машину, и ты, Ева и Фредерике пойдете в банк.
- Какая, к черту, Ева Сибилла?
- Она все еще не представилась? Я забыл, как она назвалась, Сабина, кажется? Во всякой случае, речь идет о ней.
- Ну и как она?
- Похожа на Монику, во всяком случае, лучше меня.
- У нее, кажется, совсем нет чувства юмора.
- Дело не в том. Ее парень был ранен полицейским два года назад. И умер от ран.
- А ты сам почему стал террористом?
- Ты специально называешь нас так, как и империалистическая пресса? А палестинцы, они тоже террористы?
- Да, некоторые, но не всегда. Те, кто стреляет в аэропортах и убивает при этом случайных пассажиров, - это террористы.
- А те, что бомбили лагеря беженцев?
- Они тоже террористы. Государственные террористы.
- А если мы атакуем американское посольство в Стокгольме и разбомбим весь верхний этаж с центральным отделением ЦРУ в Северной Европе, мы и тогда останемся террористами?
- Это сложно. Я скорее отрицательно отвечу на этот вопрос. Все зависит, возможно, от того, как мотивировать эти действия. Если мы определим нашу акцию как ответ, например, на американские бомбардировки стран "третьего мира", или на высадку американского флота в Центральной Америке, или на какую-то другую акцию в том же роде, то дело принимает антиимпериалистический характер, как я уже говорил в первый день нашей встречи.
- Следовательно, ты будешь участвовать в такой операции?
- Тут надо подумать. Когда я впервые заговорил об этом, то хотел только привести теоретический пример. Я не думал, что вы достаточно готовы. Но после сегодняшнего мне кажется, вы справитесь. Все же надо подумать. А сможете ли вы достать нужное оружие?
- А какое нужно? Мы, конечно, можем достать русское оружие. На чем ты остановишься в таком случае?
- РПГ-7, или РПГ-16, или еще лучше РПГ-18, ты знаешь разницу?
- Не имею представления, расскажи.
Карл налил себе еще коньяку и подбросил несколько поленьев в огонь. Конечно, решил он, нужно использовать РПГ-18.
Собственно, РПГ - это ручной противотанковый гранатомет. Граната вылетает из гладкого ствола, который стрелок может держать на плече. Более тяжелый РПГ-16 с большей вероятностью попадания бьет с трехсот метров по движущейся и с пятисот - по неподвижной цели. При ударе граната прожигает броню толщиной до 320 мм; кумулятивный снаряд - сила взрыва направлена внутрь и расширяется после проникновения в броню, взрывая тем самым танк изнутри. Это основной принцип.
Одна или несколько ракет подобного рода могут влететь в жилой дом и произвести страшный эффект. Оружие это длиной примерно в метр и весит не больше девяти с четвертью килограммов.
РПГ - вариант, более или менее точно копирующий американский М-72, которым Карл в свое время легко овладел. Удобство М-72, как и РПГ-18, в том, что механизм действия очень прост и их кто угодно может пустить в дело без специальной подготовки, которая необходима при использовании других видов бронебойного оружия.
Как М-72, так и РПГ-18 снабжены инструкциями в виде нарисованных фигур на самом стволе. Так что, прежде чем сделать выстрел, надо только ознакомиться с инструкцией и прицелиться.
Готовый к стрельбе РПГ-18 весит всего шесть с половиной килограммов, длина его не больше 70 сантиметров. Его размеры наверняка облегчат транспортировку.
Гранатомет настолько прост в употреблении, что можно спокойно обосноваться в Герде, в нескольких сотнях метров от американского посольства, и быть совершенно уверенным, что не промахнешься. РПГ-18, очевидно, хуже приспособлен для стрельбы в темноте, чем РПГ-16, у которого есть инфракрасная приставка к прицелу. Но поскольку операция для максимального эффекта будет проводиться в рабочее время, то можно отбросить все преимущества РПГ-16 и остановиться на РПГ-18.
Непосредственно для стрельбы потребуется три или четыре человека. Двое - чтобы вести машины. Еще несколько - для поиска квартиры и для контрабандной перевозки, фотографирования цели и чего-то еще. Вот и все. И не надо связываться с оружием, требующим специальной подготовки.