Молча он выскочил из палатки. Никто его не остановил. Он упал на ржаво-красную землю под пиниями. Дул легкий ветерок. Время для него остановилось, он был полностью опустошен. Он не имел представления, как долго так просидел, быть может, несколько минут, возможно, полчаса, когда из палатки вышла Муна и положила руку ему на плечо.
- Войди, ты должен снова войти, - сказала она ласковым голосом, в котором слышалась почти любовь.
Он поднялся и на ватных ногах вошел в палатку. Двое убитых висели в том же положении. Но они были изрезаны и выглядели так, будто их пытали.
- Ну, и чему это может помочь? - вяло спросил Карл. - Они ведь мертвые вам ничего не могли сделать.
- Мы еще не решили все проблемы, - сказала Муна; одновременно подошли трое ее подчиненных, схватили Карла и оттащили его к третьему столбу. У него не было сил сопротивляться, и он позволил привязать себя снова.
- Сирийская служба безопасности вас очень скоро найдет, - объяснила Муна. - Вас всех пытали, но мы не успели тебя убить, только ранили. Ты должен понять, что мы вынуждены так поступить. Речь идет не только о твоей жизни, Карл, но и об успехе операции. Дальше это не просто шведско-немецкая операция, фактически она становится палестинско-шведско-немецкой, не так ли?
Карл медленно кивнул, не в силах отвечать.
Муна отдала приказ по-арабски, и парни вокруг нее стали немедленно сворачивать лагерь. Взяв свое оружие и радиопередатчик, они их замаскировали и положили в кузов "лендровера".
Старший из палестинских солдат подошел к Карлу и внезапно грубо его чем-то ударил, Карл не мог точно понять чем, вроде прикладом. На щеке осталась кровавая рана. Потом его стали безжалостно бить кулаками по лицу. Карл не испытывал никакой боли, он был в шоке.
Минуту спустя он услышал, как завели мотор машины. Кровь текла по его лицу, и он точно не видел, была ли Муна одна перед ним, но так, во всяком случае, казалось.
- Все это печально, но необходимо, Карл, - сказала она, быстро наклонилась вперед и застенчиво поцеловала его в щеку. - Помнишь, ты поцеловал меня, когда мы пробирались сквозь дорожные заграждения?
Карл едва кивнул, не отвечая.
- Ты ведь знаешь, я еще и медсестра. Больше десяти лет назад, на войне, мне пришлось освоить эту профессию.
Карл снова кивнул. Он все еще плохо соображал от ударов и не понимал, на что она намекала.
- Сейчас я это делаю, потому что я твой друг, и потому что я доверяю тебе, и потому что я люблю тебя, Карл. Люблю, только не пойми меня превратно, но все же это совершенно точное выражение.
Говоря это, она осторожно отогнула залитую кровью рубашку и обнажила его грудь.
- Это очень быстро, Карл, и это будет выглядеть гораздо хуже, чем на самом деле, поверь мне. И помни, что вы ничего не сказали, что мы не успели, оружие уже в дороге, тебя пытали - все это доказательства для сирийцев и немецких гангстеров.
Карл пытался поднять на нее взгляд, но кровь заливала ему глаза, и он увидел только, что она направила на него поднятый нож.
Она молниеносно нанесла ему пять глубоких порезов на груди. Боль как будто от легких ожогов: ее нож, видимо, был очень острым.
Похоже, от боли у него стал сильнее вырабатываться адреналин, и он внезапно оживился.
- Где остальные? - спросил он сквозь зубы.
- Минут через десять они перейдут границу, за это время здесь появятся сирийцы и обнаружат тебя.
Муна убрала нож и вытащила пистолет, направив дуло в землю.
- Я должна немедленно уходить, другие запутывают следы. Но ты ведь знаешь, что я была медсестрой, Карл, ты мне доверяешь?
- Да.
- Это "Вальтер", 7,65.
- Вижу. Оружие шведской полиции и британской разведки. И что?
- Все патроны в магазине.
- Да, ну дальше?
Она больше ничего не сказала. На ощупь она выбирала место ниже его левой ключицы. Приставив дуло пистолета к этому месту, она тут же нажала на курок. Карла толчком отбросило назад, он почувствовал, как будто получил тяжелый удар кулаком. Она выбрала новое место на внешней стороне его правого бедра и повторила процедуру. В этот раз он ощутил боль и снова впал в полуобморочное состояние.
Он слышал, как она стреляла еще четыре раза, но его тело уже ничего не чувствовало.
Он очнулся от жгучей жажды, открыл глаза, но после короткого замешательства понял, что видит только одним. Второй глаз опух и, возможно, был перевязан. С минуту он смотрел в щель на белом потолке. Попытался поднять голову, но сразу же упал назад из-за жгучей боли в левом плече и лопатке. Он осторожно повернулся. Одна нога не гнулась, была забинтована. Он закрыл глаза, вернее, один глаз и попытался восстановить в памяти ход событий.
Он лежал на чем-то напоминавшем больничную кровать, в холодной убогой комнате. У него в памяти промелькнуло, как в палатку ворвались солдаты с автоматами. Но больше он ничего не помнил.
Значит, Сирия, подумал он. Я, должно быть, все еще нахожусь в Сирии.
А это, видимо, больница. На улице светло, должно быть, день. В комнату свет проникает под углом, значит, сейчас день или утро.
Слева от него с потолка спускался шнур от звонка. Карл попробовал поднять левую руку, но боль стала еще сильнее. Он приподнялся еще раз и дотянулся до шнура правой рукой, миг подержал и повалился обратно. Раны пульсировали. Карл попытался подвигать мышцами лица, но оно было стянуто повязкой, закрывавшей глаз.
Спустя минуту вошла медсестра и что-то спросила его по-арабски, но он ее не понял. Он попросил воды по-английски и по-французски. Она исчезла. Быстро вернулась с человеком в форме, который осторожно приподнял верхнюю часть кровати. Она поднесла ему ко рту пластмассовую кружку с водой и помогла напиться, затем молча вышла из комнаты.
Мужчина взял стул и сел рядом с Карлом, положив ногу на ногу. Карл разглядел его погоны: орел и звезда, армейская форма. Он подполковник.
- Вы, как я понял, говорите по-английски, поскольку вы швед? - прозвучал первый вопрос.
Карл кивнул.
- Я подполковник Абдель Карим Хелу, военная служба безопасности, - представился сириец кратким деловым тоном.
- Карл Густав Гильберт Хамильтон, капитан шведского флота, - ответил Карл охрипшим голосом.
- Это сюрприз. Вы офицер?
- Да, в резерве.
- Что вы делаете здесь, в Сирии?
- Покупал сувениры и был ранен.
- Ваши товарищи, вы знаете, что они убиты?
- Да.
- Они швейцарцы?
- Да.
- Я в это не верю.
Карл попытался пожать плечами, но резкая боль напомнила о себе.
- Во всяком случае, они ездили со швейцарскими паспортами, я их знал как швейцарцев.
- Кто вас схватил?
- Этого я не знаю.
- Вы знаете это, разумеется. Вас пытали не ради развлечения. Они хотели что-то получить или узнать. Что же именно?
- Этого я не знаю.
- Не притворяйтесь, пожалуйста, дорогой, положение серьезное.
- Но меня ведь не подозревают в преступлении, и я хочу связаться с моим посольством.
- Преступление это или нет - вопрос скорее философский. Посольство будет потом, если вы будете откровенны со мной. Ну, так кто же вас захватил?
- Как долго я здесь нахожусь и где я?
- Около восемнадцати часов, это военный госпиталь, в военном районе, следовательно. Кто вас захватил?
Карл задумался. Что сейчас хуже - быть служащим шведской службы безопасности или западногерманским террористом? Решить было не так уж легко.
Где-то по Турции, подумал он затем, передвигался трайлер, приближая катастрофу.
- У нас есть основания полагать, что те, кто вас так разукрасил, были палестинцами, - продолжал подполковник с явным нетерпением, - это так?