– Да тут, понимаешь, пристали два долбарика и никак стряхиваться не хотят. – Гена кивнул за угол и возмущенно сверкнул очами. – Вот эта смена, она меня уже достала! Остальные – люди как люди, сами живут и другим дают. А эти прямо-таки фанаты какие-то, комсомольцы-стахановцы, маму их везде…
Нормально. Обычно Гена хитро страхуется, осторожничает и всех подряд обманывает. А сейчас прикатил с соглядатаями? Вот это новости.
– Ген, ты че, «хвост» приволок?
– Да я же говорю: не могу никак стряхнуть!
– Ну ты даешь, брат…
– Да ладно причитать. – Федя деловито подобрался. – Предложения?
– Белая «Мазда», А 748 РК. – Гена опять кивнул за угол. – Стоит в двадцати метрах от перекрестка, рядом с кофейней. Там двое. Огнестрела нет, у одного, что за рулем, травматик на поясе. Накажите их по-быстрому, да поедем.
– «Накажите», в смысле, пристрелить, как бешеных собак? – уточнил я.
– Вот у кого дурацкие шутки, так это у вас, – не одобрил Гена. – Просто проколите шины, нежно помните лица и скажите, что это всего лишь работа: не надо относиться к ней с таким фанатизмом.
– Не вопрос, – кивнул Федя. – Куда потом?
– Потом – через улицу, от кофейни влево, метров через пятьдесят и во двор: там моя тачка. – Гена развернулся и торопливо пошел вдоль ларьков, бросив на ходу через плечо: – Особо не спешите, мне тут неслабого крюка выписывать…
Для тех, кто Гену знает, спешу сообщить новость: он уже не опер. Изгнан из органов за преступную связь с нами, детали освещать не буду, дело это грустное и неприятное. Впрочем, бездельником Гена никогда не был, он записной трудоголик, посему дома сидел недолго, быстренько нашел себе работу и вот уже третий месяц работает адвокатом.
Для тех, кто Гену не знает, спешу сообщить: это был опер от Бога. Ну, то есть там на него все буквально молились, хотя он изрядно злоупотреблял и в рабочее время регулярно источал ненормативную отдушку, а местами прямо-таки выхлопы. Если так терпели, значит, оно того стоило, верно? Грусть же в том, что уволили его волевым решением с самых верхов, мимо непосредственного и даже прямого начальства.
На сей момент обстановка у нас такова: Гена защищает Леху – нашего друга и брата, а самого Гену, по просьбе наших недругов, «ведет» частное сыскное агентство «Рене, Гатский и Ж…». Следят за ним по двум причинам, отчасти из-за того, что надеются через него выйти на нас, отчасти из-за того, что он защищает Леху, на которого теперь очень многие «сырьозные каффказские мущщины» имеют большие виды. Гена, как и подобает приличному оперу (говорят, что бывших оперов не бывает), знает про своих «кураторов» буквально все: марки машин, фамилии-лица-места проживания людей, график смен, вооружение-оснащение-экипировку и так далее.
«Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…»
Помните, дядя Саша под настроение спивал такого песняка?
Мы тоже подошли из-за угла, но совершенно бескорыстно, безо всякого гопа.
Федя встал у водительской двери, я достал нож с лодыжки и с превеликим удовольствием стал протыкать колеса.
На виду у всех.
Мы бывалые хлопцы, на собственном опыте знаем, в таких случаях почтенная публика обычно на некоторое время впадает в ступор, независимо от крутости и степени подготовленности. Иными словами, люди плохо соображают, не сразу понимают, что происходит, и им нужно некоторое время, чтобы определиться, как реагировать.
Клиенты вылезли сами, спустя несколько секунд: бить стекла не пришлось.
– Э, вы че, уху ели?! – грозно рявкнул водила, шумно выпрастываясь из салона.
Борщ, дорогой мой френд. Мы ели борщ.
– Бац!
Федя – грубый мужлан, кулак – нос – кровавые брызги на грязном снегу, «Оса», мобила – на капот, водила – попой наземь.
Недоумение в черных глазах на крыльце кофейни: странно…
Обычно мы тут буйствуем промеж себя, а русские смотрят, аки сторонние наблюдатели. Это что теперь, какие-то реформы будут?
Да нет, ребята, расслабьтесь, это штучная работа, разовый тематический флэш-моб, сейчас закончим, и все у вас тут будет как обычно.
Второй с опаской посмотрел на нож в моих руках и застыл в проеме, держась за ручку двери, засомневался: ну и что теперь, вылезать или юркнуть обратно?
Федя разрешил его сомнения: шустро обогнул машину, оттеснив меня плечом, выдернул второго, ленивым носорогом шибанул его башкой в переносицу, усадил наземь и тоже отнял телефон.
– Салон!
Я бегло осмотрел салон, изъял чемоданчик со шпионскими причиндалами и передал Феде.
Федя вывалил содержимое чемоданчика наземь (узконаправленный микрофон, записывающие устройства, бинокль, что-то вроде навигатора и еще несколько совсем непонятных для меня вещичек) и сплясал на них гопака, совсем неизящно, но вполне варварски.
– А теперь спич! – распинав останки шпионского оборудования, скомандовал Федя.
– Ребята, это всего лишь работа, – резюмировал я. – Не нужно относиться к ней с таким фанатизмом. Будьте добрее, и люди это оценят. Всего доброго.
– И все? – Федя недовольно скривился.
– Эмм… А, ну да: с праздником, удачи, успехов в труде.
– Каких, на хрен, успехов! – возмутился Федя. – С каким, наф-наф, праздником?! Работайте спокойно, как все остальные. Будете наглеть – убьем. Вопросы?
Вопросов не было. И мы пошли, как и было сказано: через улицу, налево от кофейни. Но по дороге распоясавшийся Федя рявкнул на кучку иноземцев, торгующих лицом на крыльце кофейни:
– Э, гамадрилы уевы! Че вылупились? Ну-ка, бегом: захлопнули вафельницы и с…лись отсюда!
И знаете: в самом деле, захлопнули и… эмм… в общем, зашли в кофейню. Такие воспитанные люди, мне даже неудобно стало.
– Это что за детские выходки?
– А что? Это как-то повлияет на наше положение?
– Ну, в общем…
– А я думаю, что если мы даже всех тут перестреляем в два смычка – никак не повлияет.
– Ну, в общем…
– Так что радуйся, что я просто их послал, а не достал ствол.
– Ну, спасибо, благодетель.
– Хе-хе… Да шутка же, ты чего такой серьезный?
– У нас есть дело, – непримиримо отчеканил я. – У нас есть цель. А ты ведешь себя, как малолетний баклан.
– Да ладно тебе, – небрежно отмахнулся Федя. – Я меру знаю. Когда надо, сам всех подряд поправлю и не дам бузить. А ты что-то сегодня не в духах. Надо было, наверное, дать тебе вмазать после акции.
Да, наверное. А «не в духах» я не только сегодня, а вообще последние полгода. Как-то не наблюдаю особых поводов для веселья: куда ни глянь, повсюду тупики и беспросветная пустошь…
Под арку зашли чинно и гордо, аки былинные богатыри, а уже во дворе пробежались на полусогнутых: Гена припарковал свою «Тойоту» довольно далеко, поскольку у въезда не было свободных мест.
Сели в салон, выдохнули.
Нормально. Я даже не запыхался.
– Наказали?
– Да.
– А шины?
– Да. В смысле, прокололи.
– Проблемы были?
– У нас – нет.
– У них – да, – добавил Федя. – Мы едем или как?
– Да, поехали…
Я думал, это «сквозняк», но двор оказался «глухой». Что-то Гена сегодня совсем не в голосе, все делает вразрез с основами оперативного искусства. Хотя по логике все правильно: если бы где-то поблизости был подходящий «сквозняк», Гена наверняка не стал бы обращаться к нам за помощью и стряхнул бы «хвост» самостоятельно.
Вырулили со двора и поехали, но не как предполагалось – воровато – налево, к окраине, а направо, мимо наказанных соглядатаев, нагло и к центру.
– Гена, мы в центр едем?
– Ага.
– А чего мы там забыли?
– Крюка даем.
– На фига?
– Так надо.
– Ну, смотри. Ты умный, тебе виднее.
– Ага…
Гена сегодня мрачен и не по-хорошему задумчив. Наверное, образовались какие-то проблемы по нашему вопросу, или что-то неладно в личном плане, но вполне возможно, что это всего лишь следствие изменения питьевого режима.
Уйдя в адвокаты, Гена стал меньше злоупотреблять и упорядочил график приема миллилитров. У него даже появились неведомые ему ранее понятия «рабочего дня» и «рабочей недели». То есть в будни, до восемнадцати ноль-ноль, – ни грамма в рот, а только вечером и понемногу. В выходные – да, отрывается не по-детски, но в воскресенье, во второй половине дня, устраивает себе терапию: парится в бане, обильно пьет зеленый чай (и страшно ругается матом, если кто-то его побеспокоит в это время), дабы в понедельник явиться в контору уже без каких-либо ненормативных отдушек.