— Прямо сейчас?
— Простите за назойливость.
Девлин рассмеялся.
— Дело в том, что именно в данный момент я проигрываю партию в шахматы, сынок, а это мне совсем не нравится. Ваше вторжение можно будет рассматривать как исключительно своевременное. Можно его назвать деловым визитом?
— Да. Я перезвоню Фергюсону и сообщу, что вы дома. Он сам желает с вами переговорить.
— Значит, старый хрыч еще в силе? А вы знаете, куда ехать?
— Да.
— Встретимся через часок. Деревня Килри. Здесь у меня дом, вы его легко найдете. Рядом с монастырем.
Когда Фокс вышел из кабинки после звонка Фергюсону, Уайт уже ждал его.
— Значит, выезжаем, капитан?
— Да. Деревня Килри. К монастырю. Я только схожу за плащом.
Уайт подождал, пока Фокс скрылся в лифте, потом быстро скользнул в телефонную будку и набрал какой-то номер. На противоположном конце сразу же подняли трубку. Уайт сказал:
— Выезжаем в Килри. Похоже, Фокс собирается встретиться с Девлином.
Проезжая по залитым дождем улицам, Уайт как бы невзначай сказал:
— Чтобы мы лучше знали друг друга, скажу вам, что я был лейтенантом в северной бригаде ИРА в тот год, когда вы потеряли руку.
— Тогда вы были совсем молодым.
— Я родился уже стариком, и все благодаря резиновым пулям чертовых полицейских в Ольстере. — Одной рукой Уайт закурил сигарету, другой держал руль. — Вы хорошо знаете Девлина?
— Почему вы спрашиваете? — устало поинтересовался Фокс.
— Вы ведь на встречу с ним едете. А впрочем, капитан, кто же не знает Лайама Девлина? Живая легенда. Он написал интересную книгу. Но сейчас Девлин никак не связан с движением. Выступает против взрывов бомб и прочих подобных штучек.
— А вы сами?
— Мы же на войне, не так ли? Вы когда-то разбомбили к чертям собачьим третий рейх. Мы разбомбим к чертям вас, чего бы нам это ни стоило.
Логично, подумал Фокс, но слишком грустно. И неизвестно, когда все это кончится. Когда останутся одни склепы с покойниками? Его передернуло от бессильного гнева.
Сидя в темноте салона машины, Фокс размышлял о хитросплетениях судьбы Лайама Девлина. Ученый, писатель, поэт и одновременно самый опасный боевик ИРА со студенческих лет. Воевал в Испании с фашизмом и работал на абвер в Ирландии. Был профессором в католической семинарии в США. Замешан в неудачной кампании ИРА в конце пятидесятых, вернулся в Ольстер, когда кризис достиг пика. Разочаровался в террористических методах ведения борьбы и отошел от активного участия в движении. Сейчас работает на кафедре английского языка в Тринити-колледже.
Фокс не видел Девлина с 1979 года, когда того шантажом и угрозами принудили принять участие в выслеживании Франка Барри, бывшего боевика ИРА, превратившегося в международного террориста-наемника. Основную роль в его вербовке сыграл тогда Фергюсон. Есть несколько причин, почему Девлин дал себя втянуть в это дело, но главная в том, что он поверил обещаниям Фергюсона. Какова же теперь будет его реакция?
Машина въехала на длинную деревенскую дорогу. Фокс заставил себя собраться. Уайт сказал:
— Приехали. Вон там монастырь, а в стороне от дороги, за стеной, дом Девлина.
Уайт свернул на дорожку, посыпанную гравием, и остановил машину.
— Я вас подожду, капитан.
Фокс прошел по вымощенной гранитными плитами дорожке между кустами роз к зеленому крыльцу. Коттедж был выстроен в викторианском стиле, с деревянными фронтонами и наличниками.
Сквозь шторы, плотно закрывающие окна, пробивался неяркий свет.
Фокс нажал на кнопку дверного звонка. Внутри раздались чьи-то голоса, звук шагов, потом дверь распахнулась, и Лайам Девлин предстал перед капитаном.
Глава четвертая
Девлин был в темно-синей фланелевой рубашке с открытым воротом и в серых брюках, на ногах — дорогие итальянские башмаки. Небольшого роста, и в шестьдесят четыре года он сохранил пышную кучерявую шевелюру, которой почти не коснулась седина. Справа на лбу виднелся шрам от старого пулевого ранения, лицо отливало белизной, но глаза были поразительно ярко-голубого цвета. Слегка ироничная улыбка, казалось, навсегда застыла на губах, придавая Девлину вид человека, который понял, что жизнь состоит из сплошных горьких шуток, и решил для себя, что ничего другого не остается, как смеяться над ней.
Улыбка Девлина совершенно очаровывала и, похоже, была абсолютно искренней.
— Рад видеть тебя, Гарри. — Лайам слегка приобнял капитана.
— Я тоже, Лайам.