Кассейн вел машину вдоль кирпичной стены, скрытой за рядами деревьев. Проехав мимо ворот, он обследовал противоположную часть дороги. Заметил чугунную калитку и дорожку, удаляющуюся в глубину леса. Он открыл калитку и въехал в лес. Остановив автомобиль, вернулся, чтобы закрыть калитку. Затем снял плащ, пиджак и рубашку. С отвращением почувствовал гнилостный запах разлагающейся плоти. Горько усмехнулся.
— Боже, Гарри, да ты разваливаешься на части.
Достал из сумки сутану, черный сюртук священника и воротник. Вставил в пистолет обойму и положил в карман, в другой сунул запасную обойму. Забрался в машину. Больше никакого морфия. Боль не даст ему возможности забыться.
Брана Смит сидела за столиком в трейлере, положив руку на плечо рыдающей Мораг.
— Ответьте мне, что точно он сказал? — повторил свой вопрос Лайам Девлин.
— Но бабушка…
— Молчи, дитя, — оборвала ее старуха. — Он сказал, что собирается застрелить Папу римского. Даже показал пистолет. Потом дал номер Фергюсона.
— И что он велел передать Фергюсону?
— Что будет в Кентерберийском соборе.
— И это все?
— А разве этого мало?
Девлин повернулся к Сьюзен Кальдер, стоящей у порога.
— Что ж, нам пора ехать.
Девушка открыла дверь.
— А что будет с Мораг?
— Фергюсону решать. — Девлин пожал плечами и направился к выходу, но старуха окликнула его:
— Мистер Девлин! Кассейн умирает. От пулевого ранения.
Он вышел, не обращая внимания на взоры любопытных работников аттракционов, и сел в машину рядом со Сьюзен.
Когда машина тронулась, Девлин по автомобильной рации связался с полицейским участком в Кентербери и попросил соединить его с Фергюсоном.
— Ничего нового. Он сказал, что будет в Кентерберийском соборе.
— Хитрый ублюдок!
— Да, еще одна вещь. Он умирает. Похоже, от сепсиса.
— Твоя пуля?
— Видимо.
Фергюсон глубоко вздохнул.
— Ну, хорошо. Быстро возвращайся. Скоро сюда прибывает Папа.
Папа выразил желание совершить молитву в Стоукли-холл. Это было одно из самых прекрасных поместий эпохи Тюдоров. Стоукли принадлежали к редкому кругу английских аристократических семейств, занимавшихся пропагандой идей католицизма после царствования Генри VIII и Реформации. На территории поместья располагалась маленькая семейная часовня, скрытая в густом лесу. От главного здания до нее был проложен специальный туннель. Многие эксперты считали ее самой старинной католической церковью в Англии.
Кассейн сидел в машине, размышляя об этом. Боль делалась все нестерпимей. Обливаясь потоками холодного пота, он взял в губы сигарету и попытался прикурить. И вдруг услышал звуки работающего двигателя. Вышел из машины и прислушался. Через миг над ним скользнула тень бело-голубого вертолета.
— Что-то вы неважно выглядите, сэр, — заметила Сьюзен Кальдер.
— Вчера вы меня звали Лайамом. Да, скребут на сердце кошки.
— Что вас так волнует?
— Не что, а кто… Гарри Кассейн — мой лучший друг за последние двадцать лет. Самый лучший из всех известных мне шахматистов.
— И что его отличает от других игроков?
— Он видит игру на много ходов вперед. У него великолепные способности заставить вас концентрировать внимание на своей правой руке, хотя основные удары наносить будет левой. В нынешних обстоятельствах это вам ни о чем не говорит?
— Мне кажется, он вовсе не собирается в Кентербери. И не хочет пробираться в собор. Там будут происходить главные события, именно там его и ждут.
— Поэтому он нанесет удар где-нибудь в другом месте, вы правы. Но как? Где расписание визита Папы?
— На заднем сиденье, сэр.
Девлин нашел его, пробежал глазами, нахмурился.
— Минутку-минутку. По пути в Кентербери он садится в местечке под названием Стоукли-холл, чтобы помолиться в местной церквушке…
— Мы проезжали мимо этого места по пути в Мейдстоун. Отсюда милях в трех. Но ведь это незапланированная остановка. Про Стоукли-холл в газетах ничего не говорится. Откуда Кассейн об этом узнает?
— Он работал в пресс-службе секретариата церквей Дублина. — Девлин с силой ударил себя кулаком по колену. — Точно! Именно здесь! Жмите что есть мочи. Вперед!