Шварц. Значит, ты не приказывал убить Гутьереса?
Номер Первый (с улыбкой). Приказывал.
Шварц. Признаешься?
Номер Первый. Если солидная сумма, предоставленная ему для выезда в Европу, — убийство, то признаюсь. Ему нельзя было оставаться здесь... Из-за любви господина Г. к саморекламе его мог узнать любой легавый или гвардеец, его фотографии висели в казармах... А на нас он обиделся... Вот мы и дали ему денег, чтобы он уехал... Зачем нам было его убивать? Среди нас нет Роблеса... Мы ведь руководствуемся нравственными принципами, на худой конец — крайней необходимостью. Убийство господина Г. не было бы продиктовано ни нравственными принципами, ни крайней необходимостью.
Шварц. Твоя жена подтвердила показания Гутьереса.
Номер Первый. Показания? Разве ты судья?
Шварц. В некотором роде — да.
Номер Первый. А скажи-ка мне — она с ним живет?
Шварц. Не знаю... Не думаю... Хотя возможно.
Номер Первый. Сотри две последние реплики, мою и твою. Это слишком личное.
Мария Шварц нажимает клавишу магнитофона, потом другую, слушает последние слова на пленке.
Шварц. Готово, можем продолжать.
Номер Первый. Спасибо. Не знаю, зачем она соврала. Ее давно уже не было здесь, в стране, когда решался вопрос господина Г. Дату ее выезда нетрудно проверить.
Шварц. Я об этом не подумала.
Номер Первый. Небольшая промашка.
Шварц (после паузы). Так почему же Гутьерес боится тебя?
Номер Первый. Это ты сказала, что он боится меня.
Шварц. Он действительно боится.
Номер Первый. Возможно...
Шварц. Почему?
Номер Первый. Не знаю... Могу лишь догадываться.
Шварц. Может, поделишься своей догадкой?
Номер Первый. Не хочется играть в психологию...
Шварц. Поиграй.
Номер Первый. Возможно, он подсознательно приписал мне свой образ мыслей. Возможно, он сам постарался бы убрать своих бывших соратников, чтобы они ничем не могли угрожать ему в будущем... Отсюда и его страх.
Шварц. Безосновательный?
Номер Первый. Абсолютно.
Шварц. Ты не видишь в нем никакой угрозы для себя?
Номер Первый. Никакой.
Шварц. Даже если он вернется на родину после свержения Роблеса?
Номер Первый. Это его родина. Так же, как и моя... Он имеет право сюда вернуться. Мы примем его с почетом. Он был одним из первых, кто всерьез замыслил свержение диктатуры.
Шварц. Он не вернется.
Номер Первый. Значит, он человек не того масштаба.
Шварц. Или просто предусмотрительный.
Номер Первый. Будущее покажет.
Шварц. Он говорил мне, что получил от вас деньги на выезд... Что вы не ликвидировали его, потому что боялись, точнее — ты боялся раскола в Движении Освобождения... У Гутьереса оставалось еще много сторонников. Ты дал ему деньги, чтобы избавиться от него... И как только он организовал в эмиграции Партию Свободы, ты попытался убить его... На него совершено два покушения. Он остался жив только благодаря счастливым случайностям.
Номер Первый. Наверно, такими сказочками он хочет придать себе весу... Тешит свое ущемленное достоинство. Но кто виноват, что он оказался на обочине? Не забывай, он сам хотел уехать... Ему предлагали остаться и бороться.
Шварц. Сможет ли Партия Свободы в будущем стать политической альтернативой вашему Движению?
Номер Первый. Ты шутишь? Это маленькая группка оторванных от страны политиков, заседающих в парижских кафе, здесь им не на кого опереться.
Шварц. Я не согласна. Их могут поддержать средние классы.
Номер Первый. Отсутствующие всегда неправы.
Шварц. А если после свержения Роблеса они вернутся в страну и организуют легальную партию?
Номер Первый. Возвратиться они могут и должны. Нам нужны люди... Но ни о какой Партии Свободы не может быть и речи. Если они хотят заниматься политикой, то могут стать членами Движения Освобождения.
Шварц. Означает ли это, что вы хотите стать однопартийной страной?
Номер Первый. Социальный диапазон нашего движения охватывает разные социальные слои, в нем каждый найдет свое место.
Шварц. Старая песня.
Номер Первый. Согласен — но у нас это станет реальностью.
Шварц. Значит, оппозиция исключается?