Объявляя участников национально-освободительных войн террористами, А. Хейг и его единомышленники возрождают концепции «колониальной эры». Но теперь времена изменились. После Великой Октябрьской социалистической революции начался кризис колониальной системы империализма. Под влиянием полной победы Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов над силами мракобесия, нацизма и фашизма все народы, стонавшие под сапогом фашистской оккупации, а вслед за ними и народы колоний и полуколоний поднялись на непримиримую борьбу с инонациональным гнётом.
В Уставе ООН и принятых в его развитие актах были закреплены право всех без исключения наций и народов на самоопределение, их право распоряжаться своей политической судьбой и своими естественными богатствами. Преступность колониализма предполагает законность национально-освободительной борьбы.
Принципиальное отличие национально-освободительных войн от терроризма было определено ещё В. И. Лениным.
«Террор был заговором интеллигентских групп. Террор был совершенно не связан ни с каким настроением масс. Террор не подготовлял никаких боевых руководителей масс. Террор был результатом – а также симптомом и спутником – неверия в восстание… Партизанские действия боевых дружин непосредственно готовят боевых руководителей масс. Партизанские действия боевых дружин теперь не только не являются результатом неверия в восстание или невозможности восстания, а, напротив, являются необходимой составной частью происходящего восстания. Конечно, во всём и всегда возможны ошибки, возможны неуместные попытки выступлений не вовремя; возможны увлечения и крайности, которые всегда и безусловно вредны и способны повредить самой верной тактике»[262].
Терроризм, с одной стороны, и национально-освободительная война – с другой, – принципиально различные категории. Как совершенно правильно отмечал болгарский учёный П. М. Радойнов,
«революционная классовая борьба пролетариата и национально-освободительное движение порабощённых народов являются правомерными актами, и их следует отличать от таких неправомерных актов, каким является международный терроризм».
Понятие национально-освободительной войны было определено в ряде резолюций Генеральной Ассамблеи ООН. Так, в резолюции 3103 от 12 декабря 1973 г. подчёркивается, что
«борьба народов, находящихся под колониальным и иностранным господством и игом расистских режимов, за осуществление своего права на самоопределение и независимость соответствует принципам международного права».
В статье 7 резолюции 3114/XXIX от 14 декабря 1974 г. об определении агрессии подчёркивается право народов, находящихся под господством колониальных или расистских режимов или под другими формами иностранного господства, испрашивать и получать поддержку в соответствии с принципами Устава ООН и Декларацией о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами. В резолюции 3328/XXIX от 16 декабря 1974 г. Генеральная Ассамблея ООН вновь подтвердила, что она
«признаёт законность борьбы народов, находящихся под колониальным и иностранным господством, за осуществление своего права на самоопределение и независимость».
Из приводимых документов следует, что национально-освободительные войны ведутся за освобождение родины от иностранного господства (колонизаторов, расистов, оккупантов или интервентов), они являются обороной от агрессии, т. е. законными войнами.
Это положение находит своё дальнейшее развитие в ряде документов ООН, предписывающих рассматривать национально-освободительные войны как конфликты, имеющие международный характер и ставящие их участников под покровительство правил ведения войны. Так, в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 3103/XXVIII содержится прямое указание на то, что
«вооружённые конфликты, связанные с борьбой народов против колониального и иностранного режимов, следует рассматривать как международные вооружённые конфликты по смыслу Женевских конвенций 1949 года, и на лиц, ведущих вооружённую борьбу против колониального и иностранного господства и расистских режимов, должен быть распространён правовой режим, предусмотренный для комбатантов в Женевских конвенциях 1949 года и в других международных документах».
Исходя из изменившихся взглядов на национально-освободительные войны и правовое положение их участников, а также из необходимости дополнения действующих законов и обычаев войны в свете новых политических реальностей, Генеральная Ассамблея ООН неоднократно выражала мнение о необходимости созыва специальной конференции по этому вопросу. Руководствуясь этим пожеланием, XXI Международная конференция Красного Креста и Красного Полумесяца, собравшаяся в Стамбуле в сентябре 1969 года, единогласно постановила, что необходимо «подтверждение и развитие законов и обычаев войны, применяемых в вооружённых конфликтах».
В соответствии с этим решением, подтверждённым XXII Международной конференцией Красного Креста, собравшейся в Тегеране в 1973 году, Федеральный совет Швейцарии созвал конференцию, работа которой завершилась 10 июня 1977 г. Были разработаны и приняты два дополнительных протокола к Женевским конвенциям 1949 года, касающихся защиты жертв международных вооружённых конфликтов (Протокол I) и вооружённых конфликтов немеждународного характера (Протокол II).
Протокол I относит к конфликтам, носящим международный характер и предусмотренным в ст. 2 всех четырёх Женевских конвенций, не только войны между государствами, но и вооружённые конфликты, в которых народы ведут борьбу против колониального господства и иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществление своего права на самоопределение, закреплённого в Уставе Организации Объединённых Наций и в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединённых Наций (ст. 1, п. 4).
Если Протокол I юридически оформил международную правосубъектность наций, ведущих борьбу за своё государственное становление и освобождение оккупированных территорий, то в Протоколе II подчёркивается, что он применяется ко всем вооружённым конфликтам,
«не подпадающим под действие ст. 1 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающегося защиты жертв международных вооружённых конфликтов (Протокол I), и происходящим на территории какой-либо Высокой Договаривающейся Стороны между её вооружёнными силами и антиправительственными вооружёнными силами или другими организованными вооружёнными группами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью её территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять настоящий Протокол» (ст. 1, п. 1).
В Протоколе II особо отмечается, что он
«не применяется к случаям нарушения внутреннего порядка и возникновения обстановки внутренней напряжённости – таким, как беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия и иные акты аналогичного характера, поскольку таковые не являются вооружёнными конфликтами» (ст. 1, п. 2).
Совершенно очевидно, что к числу «отдельных и спорадических актов насилия» относятся в первую очередь акты единичного терроризма, исполнители которых ни при каких обстоятельствах не могут рассчитывать на покровительство международного права.
Участники освободительных войн ведут справедливую борьбу, опираясь на симпатии, помощь и поддержку широких народных масс всего мира, и, следовательно, уже в силу этого не могут участвовать в террористических эксцессах. Справедливая цель предопределяет и использование незапрещённых средств и методов ведения военных действий. К индивидуальному или коллективному террору участникам национально-освободительных войн нет надобности прибегать и потому, что эти войны направлены не на замену одной кастовой хунты другой, а на завоевание подлинной независимости в результате изгнания оккупантов и иностранных интервентов или низложения расистских режимов[263].