Чабан еще больше удивился:
— А ты почем знаешь?
— Слыхал, как вона с зеркалом говорил, — и маленький возница рассказал о том, что случайно увидел и услышал в Холодовых покоях. — Зачем не хотел ево замуж? — закончил он рассказ вопросом.
Дядька Митро вздохнул, сдвинул в волнении шапку на затылок.
— Не «ево», а «ее», — поправил он мальчишку и еще раз вздохнул. — Не можно мне жениться.
— Зачем не можно?
— А затем, что некуда чабану девать свою жинку. Це ж не бутыль с креолином, не покладешь в гарбу.
— Зачем в гарбу? — с живостью возразил Казбек. — Пускай в хутор живет.
— Ничего ты не смыслишь в этом деле, — усмехнулся чабан и надвинул Казбеку на глаза его рваную шапку. — Слыхал, як столяр про кусочки говорыв?
— Слыхал, — утвердительно кивнул головой Казбек. — Он хлеба хотел. Я тоже люблю хлеб.
— Так вот я не хочу, щоб якысь сукин сын Сухин облизывался на мий хлиб, пока я в степу с вивцами турбуюсь. Э, да что с тобой толковать, когда у тебя еще молоко на губах не обсохло. Вырастешь — тогда поговорим, — и дядька Митро оглушительно «выстрелил» своим арапником по отставшим от отары овцам. — Геть, проклятущи!
Так началась для Казбека новая жизнь. Днем он управлял гарбой, вечером распрягал ишака, разводил костер, варил кулеш, несложному приготовлению которого научил его дядька Митро, а когда наступала ночь, сладко засыпал рядом с ним под открытым, усеянным звездами небом, укрывшись овчинным, пропахшим дымом и всеми бурунскими ветрами тулупом. Хорошо! Вот только не хватает Басила Татарова, не с кем поиграть среди песчаных барханов в абреков. И вообще плохо в степи без мальчишек.
Но однажды появились и мальчишки. Вместе с хозяином Вуколом Емельяновичем, решившим, по-видимому, посмотреть мимоходом, как обстоят дела в отарах дерзкого чабана.
— Где отара? — опросил он у Казбека, приподнимая грузное тело над сиденьем тачанки и сверля сердитым взглядом сидящего у костра малолетнего гарбича.
— Вон затем юром пасется, — показал рукой Казбек на желтеющие вдали песчаные холмы.
— А це шо таке? — нахмурился Холод, указывая на овечью шкуру, лежащую на крыше гарбы.
— Сдохла вчера. Дядька Митро говорит, гадюка укусила.
— Знаемо мы цих гадюк, — перекосился в ухмылке хозяин и потянул в себя воздух. — Небось, шулюм [11] из нее варите?
— Я варю кулеш, а не шулюм, — сдвинул брови Казбек и помешал палкой в кипящем котле.
— А где же дохлая вивца?
— Закопали, — ответил Казбек, не поднимая на хозяина глаз.
— Ишь ты, якый басурманин, — прищурился Вукол Емельянович. — Слова им не скажи —сразу в пузырь. Такие все гордые сволочи. Давай к отаре, — ткнул он кулаком в спину кучеру. Но тут же остановил тачанку, толкнул локтями своих сидящих по обе его стороны юных спутников. — Побудьте, хлопцы, туточки, поглядить за гарбичем, щоб вин мясо из котла не сховав.
Мальчишки спрыгнули на землю, молча подошли к костру. В руках у них было по плетке, искусно оплетенной из разноцветных сыромятных ремней — это первое, что бросилось в глаза Казбеку. Потом уж разглядел на гостях-сверстниках настоящие сатиновые рубашки, подпоясанные шелковыми поясами, новые, без единой дырки плисовые штаны и башмаки с блестящими пистонами.
— Ты кто — ногай? — презрительно перекосил губы один из них, белобрысый, как чабан Василь, и густо усеянный веснушками.
— Сам ты ногай, — полыхнул в него синим, пламенем глаз Казбек, подкладывая под казан пучок сухой травы.
— А кто ж ты? — спросил второй мальчишка, поменьше ростом и почище лицом.
— Осетин.
Приезжие переглянулись.
— А ты лезгинку плясать вмиешь? — усмехнулся первый и поиграл плеткой.
Казбек утвердительно кивнул головой.
— А ну, спляши, — предложил второй и тоже поиграл плеткой.
— Тебе надо, ты и пляши, — огрызнулся Казбек, продолжая сидеть на корточках и подкладывать в костер сухой бурьян.
— Ты у меня запляшешь, вонючий чабан, — рассмеялся первый и хлестнул плетью по Казбековым голым ногам.
Казбек подпрыгнул, словно ужаленный змеей.
— Брось, а то морда побью! — крикнул он, перекосив лицо от боли и сжав кулаки.
— А ты станцуй нам, мы и не будемо, — предложил второй и тоже щелкнул плетью.
— Ый! Я станцую на ваших могилах, подлые собаки! — крикнул побелевший от гнева Казбек и бросился на своих истязателей. Головой ударил в живот одного, перевалил и бросил через ногу другого, вырвал у него из руки плеть и что было силы опоясал ею вскочившего на ноги зачинщика драки.
— Ратуйте! — завопил тот дурным голосом и бросился со всех ног навстречу возвращающейся тачанке — Диду! Вин нас убьет, этот сказывшийся чабан!