Чем больше Стас гулял по Чаринску и размышлял о разнице между двумя Землями, тем больше ему нравился этот город.
Взгляд зацепился за старушку под навесом у кирпичной стены, сплошь завешанной вязаными куколками — птичками, зверьками и людьми.
Из темных глубин памяти выпрыгнула Вязаная Бабушка с желтыми глазами и ощерившимся ртом.
Стас вздрогнул и остановился.
Нет, конкретно эта бабушка была самой настоящей и обыкновенной бабушкой. Она быстро и ловко крутила спицами, производя на свет какой-то новый шедевр. Прочие шедевры продавались за копейки — наверняка в качестве подспорья к пенсии.
Бабушка подняла на него выцветшие голубые глаза и улыбнулась мягкой морщинистой улыбкой. Стас кивнул ей — немного нервно — и поспешил уйти. Сердце билось быстрее обычного. Он миновал ряд таких же рукодельниц, одну будку с часовым мастером, киоск с домашними соками, которые наливали в граненые стаканы с кусочками льда, и замедлил шаг у подворотни. Попытался прийти в себя: на миг вообразилось, что он окружен куклами под более плотной Завесой, которую отдернуть невозможно, что весь Чаринск населен не людьми, а куклами, запрограммированными на дружелюбие. Что настоящих людей здесь раз-два и обчелся. Стас да негативный Иннокентий.
Ах да, еще кукловод. Не его ли вязкий взгляд тревожит Стаса?
Студентик прав: так не бывает. Не бывает, чтобы люди не совершали преступлений, не сердились и жили исключительно честным трудом. Нет, отдельные особи имеются везде, но не весь же город! В массе люди — это жестокие, завистливые и эгоистичные обезьяны, которых бананами не корми — дай кого-нибудь объегорить, а то и зашибить.
А раз не бывает, значит, что-то тут не то, и Стас действительно в опасности.
Затылок заныл от чувства невидимого взгляда и нахлынувшей тревоги.
Стас потер веки, повернулся к подворотне лицом — из нее, кстати, не несло мочой и калом. И получил оглушительный удар по лбу чем-то твердым. Ослепляющая, одуряющая, тошнотворная боль — и Стас очутился на земле. С превеликим трудом разлепил глаза и увидел нависшую фигуру.
Фигура сфокусировалась, мутное пятно проявилось в виде лица. Знакомого лица.
— Сукин ты сын, — процедил Кеша. — Тупорылый говнюк! Психом меня выставил, да? Думал, запрут меня? В Чаринске никого никуда не запирают! Потому что никто никому не мстит. Потому что мозги у всех промытые…
Лицо снова растворилось в мути, распалось на цветные пятна.
Стас потерял сознание. Почти потерял. Секунды три слышал возню, его куда-то тащили, но тело теряло остатки чувствительности. Наконец он окончательно вырубился.
…Очнулся спустя неизвестное время и долго не мог понять, где он и что случилось. Сознание выстраивало картину по кусочкам, а в черепе пульсировала боль.
'…где это я?..
…отель «Веселая дубрава»…
…прогулка по Чаринску…
…подворотня…
…Кеша, сволочь!'
Картинка наконец выстроилась. Стас проморгался, застонал, коснулся лба — там набухла нешуточная шишка. Она была мокрая от крови и чего-то еще, маслянистого и пахнущего травами.
Впереди светил прямоугольник окна, на его фоне темнели голова и плечи. Стас приподнялся и охнул от пронзившей боли.
— Лежи, не двигайся, — произнес женский голос.
— Дара? — поразился Стас.
— Ага.
Это и вправду была Дара. Она сидела на корточках возле Стаса и прятала флакон с лечебным бальзамом в сумку с тряпичными лотосами.
Сам Стас лежал на грязном полу, усеянном кусками штукатурки, возле стены. Дара сняла с него легкую куртку, которую он нацепил перед прогулкой, свернула в рулон и подложила под голову.
Комната пустая, заброшенная, с выдранной проводкой и торчащими штырьками на месте батареи отопления.
В проеме окна нет ни рамы, ни стекол. Снаружи доносятся беззаботные голоса прохожих и изредка — шум автомобилей.
— Следила за мной? — спросил Стас, с трудом приняв сидячее положение и привалившись спиной к облупленной стене.
— Охраняла.
«Это ее взгляд был?»
— А чего пряталась?
— Такое техзадание, — ответила блондинка равнодушно. — Наверное, чтобы не отвлекать от работы.
«Ага! Снова техзадание! Как это понимать?»
— Какой, блин, работы?
Он снова потрогал шишку. Она выросла под волосами, окружающим особо не заметно. Но самому Стасу забыть про нее трудно. Волосы слиплись от бальзама — тауханского, судя по всему. Что ж, снадобья у них зачетные, глядишь, быстро поможет.