Чем дальше, тем круче становилась репутация Григория. А потом про него внезапно забыли и болтать перестали, потому что надоело и появились другие поводы для пересудов.
В нынешнем своем возрасте Стас больше не впадал в крайности романтизма и цинизма и научился отделять зерна правды от плевел сплетен и вранья. Уход отца не вязался с его характером, но раз отец все-таки ушел, на то должны быть веские причины. Стас не держал на отца сильной обиды — ну разве что небольшую…
С отцом у него были превосходные отношения, хотя папа всегда был замкнут и даже во время простого общения и веселых игр вел себя чуточку отстраненно, будто одновременно находится в другом месте…
Помнится, в первое время Стас сильно скучал по отцу, но позже как-то успокоился и больше из-за безотцовщины не страдал. Мать и бабушка продолжали жить так, словно ничего не случилось, соседи охотно помогали с рубкой дров и прочими «мужскими» делами, если таковые возникали. Женщины и сами со всем справлялись. А потом и Стас подрос.
В школе и на улице со Стасом на эту тему не заговаривали и неуместные шутки не шутили — наверное, потому что подобные случаи «похищения мужчин инопланетянами» и «спонтанного открытия портала в Средиземье» не были такой уж редкостью.
Исходя из всего этого он недолго раздумывал, искать ли вообще папашу. И пришел к однозначному выводу: надо попытаться.
Если он найдет отца, то посмотрит в лицо и спросит: «Отчего ты, батя, жену и маленького сына бросил? Ради чего или кого? Дай хоть глянуть на тех, из-за кого мы без тебя жили? Достойные люди, наверное, лучше нас? Скажи — я уже взрослый, пойму».
…Матери инициатива сына поностальгировать пришлась по душе — она, судя по всему, думала о собственных фотках и маленького Стаса, забыв о том, что на фото запечатлен еще и Григорий. Она достала из шкафа завернутую в целлофановый пакет стопку фотографий и уселась на диван рядом со Стасом — глядеть.
Стас перебирал фотографии, делая вид, что рассматривает все с одинаковым тщанием, но на самом деле, разумеется, его интересовали только те, где был отец. Мать, как это часто бывает с немолодыми людьми, впала в сентиментальную ностальгию, принялась комментировать фотки, описывать, при каких обстоятельствах сделан тот или иной снимок. Но на фотках с отцом замолкала, поджимая губы, и, видимо, с молчаливым укором ждала, когда же Стас возьмется за следующую фотографию.
А Стас не спешил, внимательно разглядывая пропавшего батю, и лишний раз убедился, что действительно мало похож на отца. Отец был светловолосый, носатый, с бледно-голубыми глазами и впалыми щеками, серьезный, почти суровый. А Стас пошел в мать, у него темные волосы, нос среднего размера, глаза карие… Хотя определенное сходство имеется, если приглядеться. Зря мать говорит, что они совсем не похожи.
В итоге Стас хорошенько восстановил в памяти образ отца и через десять минут, вполне удовлетворенный, сложил фотографии.
Все это время бабуля не проявляла интереса к их с матерью занятию, смотрела новости по телеку, где эмоционально и очень убедительно, с приведением множества фактов и аргументов, рассказывалось, как плохо по ту сторону изгороди и хорошо по эту. Если постоянно смотреть телек, подумалось Стасу, поневоле поверишь и начнешь дрейфовать прочь от реальности в сторону какой-то наркотической виртуальности…
Впрочем, политика и социальные проблемы вообще волновали его мало, а сейчас и того меньше. Есть дела поважнее: амулет, открывшиеся экстрасенсорные возможности и перспектива найти отца… Или хотя бы понять, в каком направлении он уплыл.
На другой день он в очередной раз отправился погулять — и снова в послеобеденное затишье. Амулет вел строго на северо-запад, игнорируя повороты и изгибы деревенских улочек, естественные и искусственные препятствия вроде деревьев и домов. Из-за этих препятствий Стас вынужден был сильно отклониться от курса, и амулет при этом тоже стал показывать немного в ином направлении, как бы намекая, что Стас сбился с пути.
— Ему бы еще голос Алисы с этим ее «через… триста… метров… поверните направо»! — пробурчал Стас под нос.
Раза три или четыре попадались местные. Стас с ними вежливо раскланивался и шел себе дальше.
И дошел наконец до автобусной остановки на окраине деревни. Дальше дорога уходила на восток, в сторону Бурнинска, районного центра. Дорогу обрамлял двойной ряд деревьев, по бокам распростерлись поля, далеко вдали зеленел лес. По обочине шел одинокий путник.
Стас встал возле остановки, разрисованной и исписанной за многие года скучающими уезжающими из Серебряной Поймы. На деревянную скамью сел бы только очень неприхотливый и лишенный брезгливости человек.