А глаза ли это вообще? Ни у одного живого существа глаза не бегают по всей морде лица… Но Серые — существа неживые.
Серый поднял бесформенный протуберанец — руку — и указал прямо на Стаса. Парни в плащах оживились, что-то заорали и побежали к окну.
«Он меня увидел!» — в панике догадался Стас.
Он попытался вскочить, но отказали онемевшие ноги. Колени подогнулись, и Стас едва не повалился на замусоренный пол. Кое-как выпрямился и, не скрываясь больше, помчался в первое помещение, чтобы выскочить в окно. Но здание уже окружили: трое коллаборантов с пыхтеньем лезли в окна.
Обливаясь липким потом, Стас отступил в коридор, споткнулся и растянулся во весь рост. По спине ударило — то был молоток, о котором в панике он позабыл. Схватил молоток и поднялся, колено жгло — похоже, содрал кожу, ну да ладно. Это мелочи… Он быстро засеменил по коридору в полной темноте, выставив обе руки вперед и щупая пол, прежде чем поставить на скрипящие доски ногу. Нащупал открытую дверь и вошел в третье помещение. Оно было крохотное, с малюсеньким оконцем очень высоко, и Стас сразу споткнулся о ступеньку.
Это была лестничная площадка, ведущая на второй этаж. Преследователи уже забрались в здание и возились совсем близко. Стас наощупь полез по лестничному пролету, в конце которого было оконце — как назло, застекленное и слишком узкое для бегства. Если что, он выберется через окно второго этажа. Спрыгнет, не впервой. Когда сбегал из больницы в Бурнинске, совершил этот подвиг, и ничего…
Но дверь, ведущая на второй этаж, была заперта. Кто-то перемотал створки проволокой — видимо, тот же козел, что потрудился и над входной дверью. Ну на хрена так делать, спрашивается? Чтобы детишки не лазали? Да, наверное, так оно и есть…
Вспыхнули и замотались в разные стороны лучи фонариков, и снизу на лестницу ворвались двое серых плащей. За ними шумело еще несколько. Стаса, выглянувшего некстати из-за перил, ослепил луч ручного фонарика.
— Здесь он! — рыкнул низкий голос.
— Быстрей! Уйдет!
— Не уйдет. Дверь заперта.
Двое, светя в физиономию Стаса, поднялись сначала по одному пролету, потом по другому. Щурясь, он выставил жалкое оружие — молоток с укороченной рукоятью. Думал, это вызовет смех, но коллаборанты затормозили.
— Что это за штука? — пробормотал низкий голос.
— Кто ж его знает, тертона? — отозвался голос повыше, хриплый. — У них артефактов валом…
— Это магический артефакт, — подхватил Стас. Голос у него был на удивление наглым и самоуверенным. — Причиняет страшные страдания…
Он сам плохо понимал, что несет. Его загнали в угол, выхода нет. Внизу толкутся остальные коллаборанты, а на улице дежурит сам великий Серый, мать его…
Возникла пауза. Стас не видел басистого и хриплоголосого из-за бьющего в глаза света, но шестым чувством уловил, как они переглядываются. Получается, у них нет огнестрельного оружия? Или им приказано взять его живым и тепленьким?
Если так, то, может, лучше не сопротивляться? Сдаться на милость? И тогда, глядишь, бить будут не больно…
Стас сам устыдился этих размышлений. Он тертон, ключевая фигура в борьбе с Серыми, а трусит, как неопытный воришка, забравшийся в чужой дом и пойманный с поличным. Он сжал челюсти и приготовился к обороне.
Где, блин, эта Дара?
Паузу прервал хриплоголосый:
— Вот и посмотрим, какие твой артефакт причиняет страдания…
И пошел на Стаса.
Тот отступил, прижавшись к запертой двери, а потом ринулся вперед и наугад ударил молотком. Промазал и ударил снова, чуть сместив траекторию. Попал в мягкое, и преследователь заорал хриплым, еще более визгливым голосом.
— Ну и как тебе страдания⁈ — завопил Стас.
Он поспешил вниз по ступенькам, как попало размахивая молотком. Умирать, так с песней! Он ожидал, что на него набросятся скопом, хотя на лестнице это провернуть не просто, но внизу раздался шум, удары, крики — короче, возникла заминка.
Хриплый откатился на целый пролет и увлек за собой басистого. Стас накинулся на них, нанося удары — как правило, по воздуху. Коллаборанты трусливо отступали.
Внизу раздались выстрелы — два, три, пять! Стреляли из пистолета с глушителем, Стасу довелось слышать этот резкий приглушенный звук.
Лязгнуло, и икру левой ноги Стаса пронзила острая боль. Он вскрикнул и упал на площадку между двумя пролетами — аккурат напротив оконца. За ним открывалась улица, залитая светом и туманом, но Серый исчез.
Не в здании ли он?
Стас схватился свободной рукой за икру, пальцы измазались в теплой крови. Она текла очень сильно, брючина стремительно намокала.