У Стаса не нашлось сил спорить. Они выехали на окраину и мчались по пустой трассе, казалось бы, в никуда. Фонарей здесь нет, по сторонам дороги лес. Но Стас снял Завесу, и впереди, метрах в ста с лишним, материализовались массивные ворота в бетонной стене. За стеной громоздились горбатые корпуса завода с огромными трубами.
Сейчас завод не работал — дым не шел, в большинстве окон не горел свет. Вероятно, для заводских работников «рекомендуемый» комендантский час тоже был обязательным.
«Они сами-то знают, что работают под Завесой? — спросил себя Стас. И сам же ответил: — Наверняка. Живут они в городе, а в городе про завод большинство не знает и не видит это предприятие вовсе. Устраивает, видимо, чаринчан эта ситуация: сплошные тайны и недомолвки. А приезжие инженеры знают».
Он почмокал губами — они напрочь засохли. Язык распух и еле ворочался в высохшем рту. Пить хотелось ужасно. Жажда из-за потери крови, сообразил Стас, но легче от этого не становилось.
Дара сбавила скорость и вскоре остановилась перед запертыми воротами. Посигналила. У ретрокара сигнал был мощный, как сирена на пожарной.
Из маленькой дверки сбоку выскочил растрепанный человек. Наверное, спал всего несколько минут назад. Едва глянув на ночных посетителей, снова заскочил в дверку, и ворота начали медленно раскрываться.
— Даже документов не спросил! — радовалась Дара. — Идиот! Подумал, что это начальство, раз прошло сквозь Завесу.
Стас, чье помутневшее сознание работало хуже обычного, выпрямился.
— Ты видишь сквозь Завесу, Дара?
— Ага!
— Но ты говорила, что обычный человек.
— Была, мой сладкий, была обычным человеком. Когда на мне были сережки. Но ты их снял!
Дара вытянула губы трубочкой в направлении Стаса. Словно собиралась поцеловать. Но не поцеловала, а облизнулась розовым язычком, как кошка.
— Кто ты такая? — выдавил Стас.
Ворота открылись достаточно, чтобы проехать. Что Дара немедленно и сделала. В обширном дворе, освещенном галогеновыми лампами на безликом здании напротив, остановилась. К машине подошел охранник — желал, судя по всему, осведомиться, чего, собственно, надо посетителям.
Дара схватила пистолет, лежащий между сидением и правым бедром, и, прежде чем Стас успел хоть как-то среагировать, выстрелила охраннику в лоб.
— Эй, хватит! Ты чокнутая!
Надо было вырвать у нее пистолет по дороге! Но уже поздно. К тому же неизвестно, справился бы он с ней в нынешнем состоянии.
Он отпер дверцу и вывалился из машины прямо на асфальт. Сил совсем не оставалось. Повернул голову и из-под машины увидел тело охранника, распростертого на другой стороне. Пожилой дядька, с седыми усами и добродушной физиономией. Глаза открыты и удивлены. Не ожидал выстрела и смерти.
В чью-то семью теперь не вернется муж и отец. И, возможно, дедушка.
Дара высунулась из салона, перегнувшись через пассажирское сидение, выкрикнула:
— Я не чокнутая! Я — дакиня в гневной форме! До этого ты был знаком с Дарой Беловой, а теперь погляди на Дару Чернову, если угодно!
Она залилась счастливым смехом, но тут же оборвала себя.
— Всех, кого я убила, обретут хорошее рождение в новой инкарнации. Но нынешняя жизнь для них прожита!
«Абсолютная шиза, — подумал Стас тоскливо. — Что я наделал? Зачем снял серьги! Не надо было с ней связываться!»
Рука сама нырнула во внутренний карман тонкой куртки, пальцы нащупали два маленьких ажурных украшения. Стас вынул сережки Дары — все это время они лежали в кармане.
Ну и как надеть их на взбеленившуюся шизофреничку?
При виде сережек лицо Дары перекосилось, черные глаза расширились, потом сузились.
— Убери эту гадость! — взвизгнула она.
— Надень, — сказал Стас. Глупость сказал, конечно, но ничего более умного в голове не родилось. — Надень, пожалуйста…
Дара сжала челюсти, помотала головой.
— Нет… Убери.
Она не пыталась выбить сережки из руки Стаса, выкинуть их, растоптать. Просто сжалась вся, втянула голову в плечи и отвела безумный взгляд. У Стаса возникла забавная ассоциация: так выглядит пес — одновременно упрямо и виновато, — когда снял с себя ошейник и вволю порезвился на просторе, а тут ему снова суют под нос опостылевшую цепь.
В порыве вдохновения Стас сказал:
— Надень, и все будет хорошо.
Пистолет с глушителем в руке Дары шевельнулся, и Стас обмер. Он не рисковал подниматься с асфальта, да и силушек не было вот прямо совсем.
— Он тоже так говорил, — прошептала Дара неожиданно тонким дрожащим голосом. — Что все будет хорошо… когда надел их впервые.
Она наконец прямо посмотрела на лежащего перед ней Стаса, протягивающего руку, черные глаза наполнились слезами.