Если Черной ипостаси дать свободу, она полностью захватит личность. Ее сдерживают сережки — магический артефакт. А все человечество от захвата Черной стороной сдерживает Завеса…
Пока Стас подавлено молчал, Сор-хан рассказывал:
— В древние времена, до Завесы, люди обладали почти божественными силами. Не было деления на зло и добро, на черное и белое. Поэтому антиличность не возникала. Но человек вкусил, выражаясь метафорично, плод от древа познания — то есть стал разумнее, стал делить на светлое и темное. Он сам создал добро и зло, как только установил грань… Читал Лао-цзы? «Когда человек узнал, что есть маленькое, появилось и большое; когда узнал, что есть хорошее, появилось и плохое»… Что-то в этом смысле. Первоначальное Дао разделилось на Инь и Ян. Суть в том, что в природе, такой, какая она есть, нет добра и зла, это все человеческие фишки. Ну да фиг с этим… В общем, люди поумнели и создали себе проблемы. «От многих знаний — многие беды». Появились темные субличности с магией. Они творили пугающие вещи. Отсюда и сказки про домовых, привидения и так далее. Власти принялись бороться, подключили религию. Мировые религии не жалуют магию, заметил? Началась охота на ведьм — не везде это так называлось, но суть была примерно одна и та же. Словом, когда возникла Завеса, эти проблемы были решены максимально эффективно.
У Стаса закружилась голова, и он разом выпил чашечку остывшего кофе. С ума сойти!
Глава 57
Сор-хан-9
Ну и кому верить? Сор-хан убедителен и последователен, от Стаса ему ничего вроде бы и не нужно. Он не пытается манипулировать, скрывать, недоговаривать или говорить загадками. Это чертовски подкупает после всех тех дней, что Стас провел в обществе Изгоев.
Стас давно не был наивным ребенком и понимал, что вся эта открытость Сор-хана может быть просто-напросто тонкой манипуляцией. Но какая тогда, спрашивается, цель у этой манипуляции?
Стасу внезапно кое-что припомнилось.
— Если Серых не существует в природе, то куда делся Кеша?
И вкратце рассказал о психованном парне из Чаринска.
Сор-хан внимательно выслушал и шумно выдохнул:
— Без понятия, куда он делся. Скорее всего, живет где-нибудь в Чаринске, добрый и отзывчивый.
— Как Серые его унесли, если их нет?
— Допускаю, что его унес устойчивый ментальный паттерн, и генерируется он элитой Чаринска. Те «Серые», которых ты видел, — не более чем магическая проекция. Это не самостоятельные сущности. И я не думаю, что этого Кешу хотели непременно убить — Чаринск мал, и каждый человек в нем важен как ресурс.
— Элита Чаринска, похоже, сама свято верит в Серых!
— Как и дети верят в бабайку, хотя бабайка — продукт их ума.
— Мы не о детях сейчас говорим, — загорячился Стас.
— Да брось! Большинство людей инфантильно дальше некуда. Верят во всякую чушь и боятся смотреть правде в лицо.
Тут Сор-хан был прав; Стас не нашелся, что ответить. Впрочем, сразу же спросил:
— А Изгои? Их-то не назовешь инфантильными! И они верят в Серых!
Валентин бросил на собеседника испытующий взор:
— Верят ли? Или хотят, чтобы ты поверил?
— Или это ты, Сор-хан Валентин, хочешь, чтобы я НЕ верил в Серых, — фыркнул Стас.
— Допустим, — легко согласился тот. — Зачем мне это?
— Чтобы я с ними не боролся.
— Опять этот пафос, — закатил глаза Сор-хан. — Ты уже покинул Изгоев, разве нет? Следовательно, бороться с Серыми не намерен.
— Не исключаю варианта, что ты меня дуришь, чтобы я не вернулся.
Сор-хан пожал плечами.
— Логично. Я могу тебя обманывать. Но я не обманываю. Если б я тебя хоть в малейшей степени боялся, то попросту бы ликвидировал.
Он щелкнул пальцами; не успел Стас отреагировать, как к их столику приблизилась официантка; за ней следовали три незнакомых мужика: судя по форме, охранник, бармен и разнорабочий. У официантки в руке был зажат внушительных размеров нож, бармен держал топорик для разделки мяса, рабочий — разводной ключ, а охранник — резиновую дубинку. У всех — стеклянные глаза и неподвижные лица, как у зомби.
Стас привстал, потянулся к молотку, но снова сел.
— Как думаешь, отбился бы? — вкрадчиво осведомился Сор-хан, улыбаясь.
— Не попробуешь — не узнаешь! — процедил Стас.
Сор-хан засмеялся.
— А ты не трус!
Он резко стер ухмылку, нахмурился, взгляд стал пронзительным, ледяным и одновременно горящим. Губы зашевелились — он что-то пробормотал на неведомом языке — что-то ритмичное, как стих.
Перед Стасом сгустился воздух, вспыхнуло желтое пламя, завертелось вихрем. Стас отпрянул, разглядев огненного зверя, висящего над столом, похожего на лису с несколькими хвостами. Существо, сотканное из огненных нитей, вертелось, вращалось, полыхало, но не теряло общих очертаний странного зверя. От него исходило тихое шипение и сухой жар.