От каждого удара лицо проваливалось внутрь. Без крови и каких-либо иных жидкостей. Просто рассыпалось в труху, как и полагается в случае с мумиями.
Но долго наносить удары не понадобилось. Тело Никиты продолжало бешено биться, а затем рыхлая черная земля под ним просела, и Никита, вдвойне обезображенный, провалился в узкую дыру. Выглядела она как разрытая могила. Стас отскочил от нее.
Мгновение на ее дне горели желтые глаза, потом погасли. Крики затихли, и Стас понял, что Никиты — ни в человеческом виде, ни в чудовищном — больше нет.
— Туда тебе и дорога… — выдавил Стас, задыхаясь.
Из тени как ни в чем не бывало выступил Селдже. Задумчиво глянул в могилу, края которой начали осыпаться. Посмотрел на Стаса.
— Ох, и долго ему придется страдать, — вздохнул он. — Миллионы лет страдает убийца в персональных адах. Многие миллиарды — тот, кто погубил духовного учителя или родителя. Но даже для таких злодеев нет вечных мук. Когда-нибудь он исчерпает карму и вернется в новую жизнь.
— Миллиарды лет не видеть эту рожу? — хмыкнул Стас, восстановив дыхание. — Мне хватит.
Глава 67
Перепутье-8
Стас смотрел в яму, где сгинул Никита. Она стремительно засыпалась сама собой.
Что это? Видение или реальность? Можно ли говорить о реальности в Перепутье? Селдже говорил, что это испытание. Не значит ли это, что настоящий Гончий жив, а Стас победил здесь лишь свою проекцию? Наверное, нет, так как Селдже вполне серьезно заявил о миллиардах лет страданий в адах.
От размышлений отвлек мягкий голос Селдже:
— Ну что? Готов вернуться? Ты отпустил маму и победил тайного врага, которого считал другом. У тебя остались омрачения, но еще будет время и силы победить их в мире живых.
— Готов, — буркнул Стас. Не хотелось спрашивать, откуда Селдже знает о матери.
— Отлично! — обрадовался Селдже. — Для боя с Сор-ханами и их слугами тебе понадобиться оружие. Кое-что у тебя уже есть, но будет больше. В свое время я спрятал много полезных штук в разных местах — ты их найдешь, ведь ты — тертон.
Он улыбнулся, зубы сверкнули в свете выглянувшей из-за туч луны. А Стаса осенило:
— ТЫ спрятал? — вымолвил он. — Так ты…
— Меня зовут Селдже, — погрозил парень пальцем. — Я обычный человек с необычными способностями. У меня не было ничего, чего нет у тебя, мой друг Станислав, не забывай об этом. Просто я никогда не сдавался и продолжал идти своим путем, какие бы препятствия передо мной не стояли. При мне пала Завеса, и я поклялся спасти всех людей от гнета ее обмана. Но жизни мне не хватило, тогда я сделал так, чтобы мое дело жило и после меня. Когда-нибудь я уйду в новую жизнь — в час великой беды, чтобы помочь Изгоям… но сейчас еще слишком рано. Я должен оставаться здесь и помогать тем, кто заблудился.
— Ты… — начал Стас.
— Люди называют меня Тумаром Багша, — рассмеялся парень с мечом. — Победителем Зла, Усмирителем демонов, Царем справедливости… Люди любят пышные титулы. Но для тебя я буду Селдже, хорошо?
— Хорошо, — пролепетал Стас.
— Ну, тогда до встречи, тертон Станислав Думов. Иди.
— Куда?
— Вперед. И не оглядывайся.
И Стас пошел вперед, прямо по кладбищу или его сумеречному подобию. Сквозь оградки и кустарник, как сквозь туман. Он снова стал бесплотной тенью. Вокруг было темно, но впереди засиял свет. Он становился все ярче и ярче, и по мере его усиления Стасу становилось все тяжелей дышать. Он хотел оглянуться, но не оглянулся. Он сделал судорожный вдох и закашлялся.
Свет ослепил; Стас зажмурился, повернулся на бок — теперь он лежал — и принялся долго, надсадно кашлять. Когда приступ прошел, он опять откинулся на спину и увидел ясное голубое небо и сидевшую рядом Дару. Брови нахмурены, серьги на месте, лицо и пальцы в крови.
Он поднял собственные руки, дотронулся до шеи. Ее обернули какой-то тряпкой, и она успела пропитаться кровью.
Кажется, Дара только что делала ему дыхание рот в рот и непрямой массаж сердца и измазалась в его же крови.
Послышался глубокий мужской голос:
— Тихо, не вставай, тертон.
Голос был знакомый. Эрик? Нет, не он.
На Стаса накатила слабость, и он прикрыл глаза. Чьи-то жесткие руки принялись перевязывать его шею. Рана болела сбоку — там, куда его ударил дигугом вероломный Валентин.
Запахло травами. Рядом журчала речка. Воздух чистый, сладостный, горный, насыщенный запахами хвои.