Накинул тонкую ветровку — по ночам холодает из-за стылых воздушных масс, сползающих с гор, — и взгляд случайно упал на темное окно с раздвинутыми занавесками. В непроницаемо черном стекле отразилась часть комнаты вместе со Стасом. Испытывая непонятное беспокойство, он подошел к окну — задернуть занавеску — и вдруг уловил движение в темноте снаружи.
Быстро приблизил лицо к стеклу и увидел грузную фигуру бабы Насти, идущей между штакетником и стеной дома. Там протянулась клумба, но имелась и узкая цементная дорожка, ведущая со двора к дровяному сараю, но никак не к туалету за курятником или бане. Что бабуля там потеряла среди ночи?
Стас тихонько постучал по стеклу, привлекая внимание бабушки, но та не услышала — или попросту проигнорировала, учитывая то, что не заметить ночью освещенное окно и физиономию внука в ней невозможно. Она медленно удалилась в сторону дровяного сарая, и Стас отчетливо различил старомодные янтарные бусы на ее шее. Спит она в них, что ли, или специально нарядилась, на свидание пошла?
Стас фыркнул, но беспокойство никуда не делось. Припомнились собственные лунатические похождения в детстве. Что, если бабуля на старости лет тоже стала страдать сомнамбулизмом? Если это семейное, то очень даже вероятно…
Он выскочил из комнаты, проскользнул по короткому коридору, миновал веранду, везде включая свет, нашел свои шлепанцы и очутился на крыльце под небольшим навесом. Здесь он врубил светодиодную панель, очень мощную, осветившую весь двор и часть пространства с клумбой, но до дровника не дотягивающую.
— Бабуля? — негромко позвал он.
Никто не откликнулся.
Стас забежал за угол и быстро прошел по цементной дорожке вдоль клумбы, где только что продефилировала бабушка. Дойдя до дровяного сарая, недоуменно остановился. Тут явно никого не было. Дорожка снова поворачивала за угол и тянулась до огорода, но там не пройти из-за деревянных козлов, старых ведер для извести, веток и разросшихся кустов.
Получалось, что за те секунды, которые понадобились Стасу, чтобы выскользнуть из дома, бабка успела повернуть назад и с невероятной скоростью шмыгнуть обратно во двор и там где-то спрятаться. Или вовсе перемахнуть через штакетник и скрыться на улице…
М-да, ерунда какая-то.
Стас все же вернулся обратно во двор, по пути заглянув в сарай, курятник и баню, оглядел огород и посетил туалет. Возвращаясь, чесал затылок: померещилось ему, выходит?
В доме он сторожко заглянул в приоткрытую дверь бабушкиной комнаты, подсветив себе телефоном, — баба Настя, накрытая пледом, как ни в чем не бывало спала на боку спиной ко входу, похрапывая вовсю. Непохоже было, чтобы она несколько минут назад носилась вокруг дома. После улицы казалось, что в комнате очень спертый воздух и пованивает чем-то затхлым — возможно, спец ведром.
Стас наведался также и к матери — та спала тихо, но слышалось ровное дыхание.
«Ну и что это было?» — думал Стас, укладываясь. Он уже не был уверен, что видел за окном бабушку и что вообще что-то видел. Может, привиделось? Но тогда это значит, что у него, как и в курятнике, слегка протекает крыша, а починить ее он с той же легкостью не сумеет.
Глава 3
Амулет-3
Наутро Стас как бы невзначай полюбопытствовал у бабушки, выходила ли она ночью во двор.
— Что я там забыла? — хмыкнула баба Настя. — Спала всю ночь, как убитая. Григорий отчего-то приснился… отец твой.
— Мама, — одернула ее мать Стаса голосом раздраженным и утомленным. По всей видимости, старушка не впервый раз начинала разговор об исчезнувшем зяте.
— А чего? — удивилась бабушка. — Стас на него похож, вот и вспомнила, видать…
— Не похож он на Гришу, — возразила мать и, подперев голову ладонью, с нежной улыбкой залюбовалась сыном.
Тому стало немного неловко, отвык он от таких вот любящих взоров. То один жил, то с Викой, рядом с которой постоянно ощущал напряженное беспокойство.
— Смотаюсь-ка на озеро, — объявил он, когда завтрак завершился, — искупаюсь. Чего-то захотелось. А погода сегодня отличная.
Мать сразу засомневалась:
— Не холодно ли с утра?
— В самый раз.
— После обеда иди, вода нагреется.
— Когда я простывал? — изумился Стас.
Он и вправду очень редко простужался, был с рождения холодоустойчивым, как северный олень.
Больше возражений не нашлось, и Стас засобирался. Приспичило ему немедленно куда-нибудь убраться отсюда, прогуляться, освежиться, будто душно стало в родном доме. После ночного виде́ния всюду мерещился тот неприятный запах.