Стас поклялся бы, что лучше ночевать на холоде и под дождем в горах в состоянии сна Изгоя, нежели сидеть тут.
В этот задрипанный отель его привезла не кто иная, как Дара Белова — после того, как из рук в руки приняла от Майи-тауханки. На сей раз Дара рассекала по дорогам не на крошечном «Смарте», а куда более крупной машине, «Тойоте Прадо».
В тот день, когда у Стаса завершилось обучение в горах, Дара была хмурая и молчаливая, явно не в духе, и Стас не рискнул с ней вести долгую беседу. Всю дорогу промолчали, хотя у Стаса чесался язык выяснить, была ли маленькая блондинка в горах вместе с ним… Или ему приснилась та веселая ночка у горной реки?
Доставив Стаса в отель, Дара велела сидеть и не высовываться, пока не прибудет новый куратор. Кто такой или такая этот новый куратор, не уточнила.
Номер в отеле был оплачен на неделю вперед. Также было оплачено трехразовое питание, которое приносил в номер Юра, шустрый молодой человек, работник отеля. Стас мысленно прозвал его Юрой-шнырем.
За неимением других дел Стас предавался воспоминаниям о поразительном путешествии в дебри Тауханского хребта и тренировал новоприобретенные навыки. В частности, по ночам забывался сном Изгоя, а днем то и дело отдергивал Завесу и глядел на Серый мир.
Отель внутри без Завесы выглядел примерно так же — лишь исчезало множество деталей, придающих уют: декоративные растения в горшках, красивая керамическая плитка кое-где на стенах, имитирующий дубовые панели пластик. И ковер под ногами превращался в неважный половик. Убедившись, что, во-первых, дарованное Алмазной Хатан умение никуда не подевалось, а во-вторых, что на самом деле его номер не представляет загаженный свинарник, Стас перестал экспериментировать с Завесой. Майя перед их прощанием советовала отдегиванием и задергиванием Завесы не злоупотреблять, потому что рано или поздно это привлечет внимание Тварей под Завесой. Они чуют, когда их видят без прикрас… Снимать Завесу следует, если ты уверен, что Тварь рядом, и полностью готов с ней сражаться.
Стасу хотелось бы овладеть еще и способностью напускать Туман, но в учебный курс от Майи это не входило.
Иногда он изучал найденный артефакт — ганлин, который действовал в сочетании с амулетом. Ганлин умел вызывать злых духов, связанных обетом. Вот было бы любопытно призвать злых духов прямо в город! Увидели бы их обычные люди? Что вообще произошло бы?
Конечно, Стас не играл с ганлином — этой далеко не игрушкой, но фантазировать никто и ничто не мешало. Все же он вставил как-то раз амулет в специальное отверстие в дудке и обнаружил, что цепочку можно закинуть за противоположный конец инструмента, и таким образом ганлин на цепочке можно повесить за плечо. Цепочка настолько прочная, что голыми руками ее не разорвешь.
В случае чего, сообразил Стас, можно носить ганлин на плече как своего рода лук, в котором роль ослабленной тетивы выполняет цепочка амулета, а вместо изогнутой рукояти с плечами будет сам прямой музыкальный инструмент.
Кроме флейты и амулета в его распоряжении оставались отцовская лопата и немало послуживший молоток. Майя также вернула рюкзак с личными вещами и деньгами.
Рациональная часть мозга пыталась подвести научное обоснование под величественные руины, злых духов, сне и беге Изгоя, Алмазную Хатан… но вскоре сдалась. С логической точки зрения все это объяснялось разве что тем, что на самом деле Стас лежит где-нибудь в коме и видит удивительные сны. А в снах, как известно, возможно и не такое.
Поэтому Стас окончательно перестал напрягаться в попытках как-то объяснять чудеса, происходящие с ним. В конце концов, он тертон и голыми руками проникает сквозь монолитный камень, чтобы извлекать оттуда древние магические артефакты. О какой логике речь?
Кстати, Майя, помнится, намекнула, что и Серый мир — это не окончательная реальность, а очередная Завеса…
Днем седьмого дня пребывания в «Тайге» он выспался днем, а ночью никак не мог уснуть. Устав крутиться в постели, поднялся и выглянул в окно. Возникло ощущение близости Дары — вновь, как тогда, в горах. Но тогда он ее толком не разглядел, а сейчас вдруг увидел — на парковке под фонарем, в мешковатой одежде. Фонарный свет серебрился в коротких белых волосах. Она придерживала объемистую сумку на плече и смотрела, казалось, прямо Стасу в глаза, хотя, по идее, не должна была видеть его в темном проеме окна.
Странно, но от нее так и веяло грустью — так подсказывала Стасова экстрасенсорика. Волны печали исходили от этой миниатюрной блондинки.