Положив перед собой телефон, Головин несколько минут тупо пялился на темный экран. Наконец, досчитав до тысячи, как впрочем и было задумано, молодой человек набрал номер Алины. Девушка взяла трубку слишком быстро, отчего Саша даже слегка растерялся.
— Привет, Алин, не отвлекаю? — еле-еле выдавил из себя Саша.
— Привет, нет, не отвлекаешь, — голос девушки слишком радостный. Становится еще гаже от того, что он собирается сделать. Но назад дороги нет, он уже согласился.
— Я подумал, что поступил с тобой неправильно, прости, пожалуйста.
На том конце провода слышится судорожный вздох, и Морозова отвечает:
— И ты меня прости, я совсем не думала, о чем говорила.
Головин мысленно себе аплодирует. Пока все идет четко по плану.
— Встретимся вечером? — через силу предлагает молодой человек, и девушка этого не замечает.
— Да, конечно.
— Тогда я в восемь заеду, — Головин не прощаясь, сбрасывает вызов. Почему-то на душе противно. Потерпи, Сань, немного осталось.
Ровно в восемь Алина вышла из подъезда. Она выглядела потрясающе, только вот у Саши даже сердце не ёкнуло, совершенно никаких эмоций. Похоже, он серьезно помешался на Азаровой, если сейчас его даже красивая девушка не интересует.
Они приехали в развлекательный центр, где Головин иногда мог позволить себе провести время. Разговаривали ребята мало, в основном молчали, ведь любое, пусть и случайно брошенное слово, могло сыграть против него. Саша полностью следовал придуманному плану.
Далее они зашли в один из многочисленных ресторанов, где прекрасно провели время, если молчаливое поедание заказанной еды можно вообще назвать прекрасно проведенным временем. Головин заказал бутылку вина, затем еще одну, и еще. Он медленно, но верно хмелел, да и Алина выглядела уже не совсем трезвой. Она медленно провела своей ногой по его ноге, видимо думая, что молодого человека это начнет возбуждать. Тело Саши, вопреки желанию хозяина, реагировало совсем не так, как нужно было в данной ситуации.
Расплатившись по счету, они вышли на улицу, где благодаря холодному ветру, пронизывающему до костей, Головин немного пришел в себя. Алина прижималась к нему, выводила на груди какие-то узоры, несколько раз даже умудрилась потереться о его пах, который отреагировал слишком не так, как хотел Саша. Вообще казалось, что его тело живет сейчас отдельной жизнью, и длительное сексуальное воздержание играет совершенно не на стороне молодого человека.
Поймав такси и заняв заднее сиденье, Саша несколько секунд раздумывал, куда же ехать. Наконец, он вспомнил, что по плану ехать нужно было к нему домой. Назвав таксисту свой адрес, молодой человек слегка приобнял девушку, которая практически лежала на нем, целуя открытые участки его кожи.
Тело наливалось свинцом от того, какие вещи вытворяла своими руками Алина. Она действительно сильно опьянела и была уверена, что сегодняшний вечер должен был закончиться именно в постели. Она водила рукой по его телу, ощущая, что Саша напряжен до предела. Он медленно возбуждался и ненавидел себя за это. Он не должен был, но инстинкты так не считали.
Около дома, расплатившись с водителем, молодой человек нехотя взял девушку за руку и быстро потащил в квартиру. Уже будучи в прихожей, он сам не осознавая, что делает, потянулся к губам Алины, и она сразу же ответила. Головин не чувствовал и толики тех эмоций, которые появлялись, когда он целовал Нику, но деваться уже было точно некуда. Механизм запущен. Продолжая целовать девушку, Саша не теряя времени принялся медленно расстегивать платье. Его возбуждение уже можно было не только почувствовать, но и увидеть. Подхватив Алину, но поняс ее к кровати.
Опустив ее, молодой человек продолжал покрывать поцелуями каждый сантиметр тела. Алина уже в голос стонала, только Саша понимал, что его возбуждение действительно вызвано долгим отсутствием девушки, нежели тем, что он хотел Морозову.
Быстро избавившись от одежды, Головин вошел в нее, отчего Алина только громче застонала. Этот звук только раздражал. И как Головин мог вообще подписаться на это? Чем он вообще думал, когда соглашался на тупое предложение Черышева? А Черышев, мать его, чем думал, когда такое придумывал?
Молодой человек двигался рвано, быстро, стараясь, скорее всего, удовлетворить себя, а не извивающуюся под ним девушку. Алина царапала его спину, выгибалась, стонала, почти выкрикивала его имя. Головин подходил к развязке. Внизу живота сильно тянуло, и конец был почти близок. Он прижался своим лбом ко лбу девушки, и закрыв глаза, прохрипел:
— Я люблю тебя…
Алина распахнула глаза, не веря в услышанное. Она продолжала двигаться с ним в унисон. Когда наслаждение накрыло ее с головой, она нашла губы Головина и прижалась к ним в нежном поцелуе. Саша ответил. Он сделал еще пару толчков, и полностью расслабившись упал на простынь рядом с ней. Алина все еще пребывала в почти бессознательном состоянии от его слов, она не могла поверить, что он признался в любви.
Саша нащупал руку девушки, сжал, как можно сильнее и на выдохе, ведь дыхание еще не возобновилось, произнес:
— Я люблю тебя… Ника
Алине показалось, что она перестала дышать. Девушка резко поднялась, принимая сидячее положение, но ладонь из хватки молодого человека не убрала. Сердце нещадно кололо. Уже не было той эйфории, которая накрыла ее парой минут ранее. В тело будто бы впивались сотни, нет, тысячи иголок, и от этого становилось еще больнее.
Он никогда ее не полюбит, потому что его сердце уже занято другой девушкой — ее лучшей подругой. Отвращение к самой себе заполнило сознание, и Алина быстро встала с кровати в поисках своей одежды. Головин лежал с закрытыми глазами. Его мысли сейчас были далеко отсюда, ведь он только что, хоть и не в лицо, но признался Веронике в любви. Таков был чертов план Дениса.
Алина судорожно надевала платье, даже не смотря в сторону молодого человека. Ее сердце билось, казалось, через раз, а дышать было очень трудно. В первую секунду услышав имя подруги, сорвавшееся с его губ, Морозова хотела сорваться с места и бежать к Нике, рвать на ней волосы, бить, кусать, да что угодно делать, лишь бы Саша разлюбил ее. Но пока она натягивала на себя платье, эта идея показалась просто абсурдной. Ника не виновата. Не виновата? Не виновата. Виновата только она, Алина, что позволила себе полюбить такого подонка, как Головин.
ПОДОНОК. Как же ему подходило это слово. Неужели так можно, любя одну девушку, пудрить мозги другой? Неужели он настолько испорченный? Неужели ему даже не ведомо чувство хоть малейшей ответственности за свои слова и поступки?
Алина схватила со стола сумочку, которую швырнула туда в порыве страсти и направилась к выходу. Уже у дверей, она повернулась, и впившись взглядом в лицо молодого человека, зло прошипела:
— Подонок, — и вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.
Головин провел рукой по волосам, успокаивая быстро бьющееся сердце. Подняв валяющиеся на полу джинсы, он достал сотовый и набрал знакомый номер. На том конце провода послышалось звонкое: «Да, Сань», когда Головин, набрав в легкие побольше воздуха, произнес: