Они сидели на кухне и молчали. Черышев и так все понял, а Головин просто не знал, что сказать. С одной стороны, не случилось ничего катастрофического, а с другой — связать свою жизнь с нелюбимой девушкой из-за того, что она от тебя беременна. От осознания того, во что он влез, становилось слишком горько. Он еще никогда так паршиво себя не чувствовал, никогда ему не хотелось удушить самого себя, если благодаря этому решаться все его проблемы.
— Поговори с Никой. Вам это нужно, — врывается в сознание голос Черышева, и Саша вмиг возвращается в реальность, суровую реальность. Медленно кивает, будто бы соглашаясь с какими-то своими мыслями и залпом выпивает оставшийся в чашке кофе. Оставляя посуду на столе и не говоря ни слова, натягивает любимую толстовку и кладет в карман мобильный телефон девушки, который намеревается ей вернуть. Денис только внимательно за ним следит, также молча и делая про себя какие-то выводы.
Расстояние до дома Вероники Головин преодолевает очень быстро. Припарковав автомобиль, он надеется, что ему посчастливится, и не придется звонить в домофон, иначе разговор так и не получится начать. Он был уверен, что Азарова попросту его пошлет, впрочем, правильно сделает.
Стоило молодому человеку только подойти к двери, как она открылась, выпуская на улицу маленькую девочку с мамой. Головин пропустил их, быстро входя внутрь. Девятый этаж казался слишком далеким, но на этот раз молодой человек воспользовался лифтом. Остановившись около двери в квартиру Ники, Саша еще несколько минут собирался с мыслями, формулируя про себя все, что хочет сказать. Да черт возьми, он больше всего хотел ее обнять, ощутить ее тепло, прикоснуться к губам.
Закрыв глаза, Головин позвонил в дверь. Какое-то время вообще можно было подумать, что дома никого нет, но когда медленно щелкнул замок, сердце Саши забилось в разы сильнее. Ника явно не ожидала его увидеть на пороге своей квартиры, потому что дверь открыла слишком широко, даже, вероятно, не глянув в глазок.
Осознав, кто перед ней стоит, Вероника дернула рукой за ручку, но Головин схватил дверь с внешней стороны, полностью лишая девушку возможности выпроводить его.
— Адресом ошибся? — безразлично спросила девушка. Ее взгляд по-прежнему был пустым и каким-то больным. Конечно, сказывались бессонные ночи. — Что тебе надо?
— Я поговорить хотел, — тихо ответил Головин, смотря Нике прямо в глаза.
— Нам не о чем с тобой разговаривать, — девушка же наоборот прятала взгляд, боялась, что он увидит в нем то, что уж совершенно для него не предназначено.
— Я должен все тебе объяснить, — еще одна попытка завязать нормальный разговор, которая дается слишком тяжело. Ника совершенно не желает идти на контакт, и молодой человек это прекрасно видит. — Пожалуйста, — умоляюще, — это не займет много времени.
Ника поднимает на него глаза и тут же понимает, что капитулирует перед ним окончательно и бесповоротно. Будто бы и не было тех жутких дней без него. Отступает немного, пропуская его в квартиру. Саша снимает кроссовки, аккуратно ставя их на отведенное место и ждет. Вероника снова не смотря на него, по привычке идет на кухню, а он идет следом. Вероятно, именно на кухне у них лучше всего получается выяснять отношения.
Девушка подходит к окну, вглядываясь в очертания города, Саша же садится за стол, так ему легче сосредоточиться. Ника спиной чувствует, что он сверлит ее взглядом, прожигая дыру, но не поворачивается — обида и боль еще не прошли, а если и дальше он будет так являться к ней домой, то и вообще никогда не пройдут.
— Я не хотел, чтобы так получилось, правда, — да уж, и где его учили так начинать разговор? — Я долго не мог придумать, как расстаться с Алиной как можно более безболезненнее для нее. Тогда мысль устроить некий прощальный вечер пришла сама собой.
Ника никак не реагировала. Она слушала, стараясь побороть желание врезать ему несколько раз. Саша решил взять полностью вину на себя, не подставляя под удар еще и Дениса, который же и придумал этот чертов план.
— В конце вечера мы оказались у меня дома. Я переспал с ней, а после… после признался в любви, тебе, — Ника вздрогнула, но продолжала упорно что-то разглядывать в окне. — Алина тогда быстро ушла, я даже не подумал о том, что могут быть такие последствия. Я знаю, что поступил как полный мудак, но тогда мне казалось это правильным. Сегодня мы были у доктора, и он подтвердил, что ребенок мой…
Саша замолкает, а Вероника переваривает услышанное. Внутри сильно и больно скребутся кошки, раздирая то, что немного успело затянуться.
— Оригинальный способ бросить девушку, Головин, — подает она голос и сама не узнает его — слишком жесткий, слишком хриплый, слишком безразличный. Молодой человек открывает рот, чтобы что-то ответить, но вмиг понимает, что ответить-то по сути и нечего. Она права, права во всем.
— Я люблю тебя, — тихо произносит Саша. Он, наверное, и сам не ожидал от себя такого внезапного признания, но повернуть время вспять, увы, невозможно.
Вероника поворачивается и недоверчиво смотрит, что вполне ожидаемо. Головин встает с мягкого кухонного диванчика и делает шаг к ней, к девушке, которая дороже всех на свете. Азарова не сопротивляется, просто в упор следит за его движениями. Молодой человек подходит почти вплотную и обнимает, так нежно и крепко, как может только он. Ника цепляется за его толстовку, вдыхая ее аромат, полностью расстворяясь в ощущениях. Сейчас можно. В последний раз его обнять можно.
— Иди к Алине. Ты ей нужен, — почти шепотом произносит Ника, но Саша слышит каждое слово. Она отстранятся и снова отходит к окну, стараясь вновь держать расстояние. — Дети должны расти в семье, где есть оба родителя.
Слезы предательски начинают стекать по щекам, и девушка отворачивается, лишь бы он не видел, как ей снова больно, как больно внутри и как больно это все говорить, стараясь выглядеть равнодушной.
Головин снова делает шаг к ней, хочет снова обнять, но девушка резко поворачивается к нему лицом, слегка задевая волосами и нежно целует. Молодой человек привлекает ее к себе, перехватывая инициативу. Поцелуй сладкий, слишком сладкий для прощального.
Первая приходит в себя Вероника и разрывает такие нужные объятия. Головин проводит ладонью по горящим губам, запоминая эти ощущения.
— Пожалуйста, уходи, Саш, — отчаянно произносит Ника, ее голос срывается. — Не делай больнее ни мне, ни себе. Пожалуйста.
Молодой человек вынимает из кармана ее телефон, оставленный в его квартире и кладет его на стол, послушно выходит из кухни, обувается, поправляет толстовку. Смотрит на Веронику и одними губами произносит:
— Я очень тебя люблю…
Выходит на лестничную площадку, плотно прикрывая за собой дверь, и сразу же спускается по ступенькам вниз, отрезая себе все пути к возврату.
Как только за ним закрывается дверь, Вероника падает на колени, уже не в силах сдержать истерику. Слезы душат, не переставая литься, а сердце в который раз за несколько дней разбивается на части, так и не успев зажить до конца.
***
Проходит почти неделя, а состояние не улучшается. Чтобы избегать вопросительных взглядов родителей, Ника теперь каждый вечер гуляет. Такие пешие марафоны немного успокаивают, но ненадолго. Стоит только вернуться домой, как тут же накрывает с новой силой.