Выбрать главу

— Ты можешь притвориться кем-то другим?

— Да, — это я тоже смогу. Его рука скользит от моего затылка до шеи. Я уверена, что он чувствует мое напряжение. Не знаю, почему я злюсь на него и бросаю вызов. Он прав. Курьеры как дети: на виду, но не на слуху. Я собираюсь извиниться, но Йен подносит мои пальцы к конверту и говорит:

— Извини, Виктория.

— Хорошо, — я не могу здесь больше находиться. Мне нужно сохранить остатки достоинства, если таковые имеются.

Я стараюсь идти размеренно, хотя мне хочется бежать отсюда. Медленно иду по лестнице и чувствую его взгляд на спине, заднице, везде. Теперь его сожаление давит на меня, когда я еду обратно в Квинс.

Глава 4

Ветер с Ист-Ривер дует прямо в лицо, когда я еду по Квинсборо. Но это хорошо, я все еще чувствую запах Брюса Уэйна в носу. Я знаю, это нелогично, ведь это не запах, а всего лишь воспоминание о нем, но он все еще здесь, и я погрязла в нем. Поэтому задерживаю дыхание, будто бы в надежде, что смогу проглотить его и сделать частью себя.

Потом до меня доходит, что этот парень, извиняясь, оскорбляет меня, а также, что он связан делишками с моим мерзким братцем. Малкольм контролирует всё в Ист-Ривер.

Но, черт возьми, у меня нет права осуждать кого-либо за это, потому что я в том же дерьме, в которое вовлечен и он. Желая заглушить свои мысли, я врубаю песню «Awolnation» и позволяю переборам гитары отвлекать меня на протяжении всей поездки длиною в пятнадцать миль.

Нажимаю на звонок у двери Малкольма, и он впускает меня. Четырнадцатиэтажное здание слегка перекошено, соседи так себе, но Малкольм говорит, что нужно жить среди своих. Я столько раз отвозила вещи в центр, что он мог бы вполне туда переехать. Но я ничего не решаю. Я девочка из доставки.

— Не выйдет, — я толкаю посылку в грудь Малкольма, когда он открывает дверь.

Быстрый взгляд в его комнату показывает, что его друзья-подхалимы уже ушли. Я собираюсь уходить, но он берет меня за рубашку и втягивает внутрь.

— Не так быстро! Что значит «не выйдет»?

— Он сказал, что не сможет работать со мной, но написал что-то на бумагах.

Малкольм, все еще держа меня, кладет документы на стол и смотрит надпись.

— Иди на хер.

— Эй, — протестую я, вырываясь. — Я доставила это! Это и есть моя работа! Это ты заключал сделки!

Он поднес контракт к моим глазам:

— Видишь это? Ты тоже можешь это прочесть. Я знаю.

Как я сказала Брюсу Уэйну, у меня дислексия, но я не неграмотная. И могу читать, но делаю это долго, поэтому стараюсь избегать.

— Так он написал «Иди на хер». Полагаю, это для тебя, а не для меня, — внутри я просто умираю.

Малкольм теперь мне не поможет. Надеюсь, он хотя бы разрешит мне хоть что-то развозить для него.

Он прижимает листок к моему лицу слишком сильно для того, чтобы это было шуткой:

— Святое дерьмо! Я дал тебе одну гребаную работу, а ты умудрилась облажаться! Удивляюсь, как тебе доверяли даже посылки развозить, дура ты тупая!

Когда я говорю, что не стыжусь дислексии, это не значит, что у меня иммунитет к издевательствам. Слова Малкольма ранят меня, но я прячу боль, притворяясь, что он больно ударил меня по носу. Бумаги отлетают и падают на пол.

Я не пользуюсь Гуглом, потому что на экране читать сложнее, чем на бумаге. Буквы не только плавают по странице, но и становятся трехмерными. Такая нервотрепка в этом разобраться. С тех пор, как я получила работу, то перестала учиться читать. Единственная причина, по которой у меня есть смартфон, это потому что диспетчер устно передает мне по нему инструкции.

У меня отличная память, я хорошо запоминаю дорожные знаки и знаю расположение большинства компаний. Я смотрю телевизор, от комедий до документалок, но не читатель и никогда им не буду. Я отказываюсь стыдиться этого, но я не тупица, как думают люди о страдающих от дислексии.

— Я не могла заставить его подписать, — говорю я.

— Святое дерьмо! — он идет в одну из спален, чертыхаясь, и орет на меня. — Не вздумай уходить! У меня для тебя есть еще посылка!

— Господи. Ладно.

Так как я привыкла к тому, что взрывной темперамент Малкольма проявляется в выломанных дверях и криках, но без настоящей жестокости, я пользуюсь моментом и заглядываю в холодильник, на удивление неплохо заполненный. Тут есть пицца, китайская еда и заготовки для сэндвичей.

— Я возьму упаковку жареного риса с креветками?

Малкольм мямлит что-то, что можно принять за подтверждение. Подогреваю коробку в микроволновке, разгибаю края картонки и оставляю в виде тарелки на столе. Мы с Малкольмом оценили прелесть китайской еды будучи подростками, и всегда едим только в таком виде.