Глава 15
На улице уже темно, когда я добираюсь до апартаментов. Мне становится интересно, не ушел ли он, но дверь в конце коридора открывается раньше, чем разъезжаются двери лифта. Йен стоит на пороге, руки сложены крест-накрест, а на сжатой челюсти поддергиваются мускулы. Его гнев меня смущает.
— Чего такой встревоженный? — бросаю я, проходя мимо.
Он следует за мной и резко хлопает дверью.
— Твоя мама сказала, что ты приходишь домой в десять, а на часах уже полпервого ночи.
Он хватает мой велосипед, и каждый из нас начинает его дергать в свою сторону. До меня очень быстро доходит, что лучше отпустить, иначе я просто окажусь на полу. Сдаваясь, выпускаю металлическую раму из рук и наблюдаю, как Йен вешает его на стену.
— А тебе какое дело? Ты, может, и похитил мою маму, но ты мне не указ… — осознавая, что весь его вид говорит об обратном, я делаю паузу, после чего более сдержанным тоном спрашиваю:
— Кстати, как она?
— Она уже спит, хотя и беспокоилась. Ей не нравится, что ты работаешь на Малкольма, — голос Йена звучит страдальчески, будто для него говорить нормальным тоном — непосильная задача. Я же из-за этого ощущаю толику удовольствия. — Мы звонили.
— В районе десяти зарядка на телефоне села. А вы, похоже, неплохо поладили.
Направляюсь на кухню и сразу же в поисках еды начинаю рыться в холодильнике, где полным-полно фруктов и овощей, но нет и намека на вчерашнюю великолепную тайскую кухню.
— А где остатки?
— Остатки? — не понимая, спрашивает он.
Мой желудок недовольно урчит, напоминая, что у меня уже давно не было крошки во рту.
— Ну, остатки тайской еды, которую ты заказывал?
Вопрос определенно сбивает Йена с толку.
— Зачем тебе старая тайская еда? В этом здании отличный сервис, тут есть шеф-повар, работающий двадцать четыре часа в сутки, — заявляет он, вытаскивая свой телефон. — Итак, что желаете на ужин?
Я, наконец, замечаю, что он избавился от своего мятого костюма и теперь стоит босой, одетый в джинсы и голубую футболку, настолько изношенную, что она больше напоминает белую.
«Еда, Тайни».
Желудок снова урчит.
— Сэндвич с запеченным сыром и томатный суп.
С приподнятыми от удивления бровями он все же делает заказ.
«Что за удивительное место?!»
Я подхожу к окну и смотрю на темный парк. Без солнечного света плотная листва выглядит довольно жутко.
— Как ты все это объяснил? — спрашиваю я, кивая головой в сторону гостиной. Мама, скорей всего, задала кучу вопросов об отдельной палате, девушке-волонтере и этой великолепной квартире с видом на Центральный парк.
— Сказал, что ты оказала мне услугу, — отвечает он, присоединяясь ко мне возле окна, — что это место уже несколько месяцев пустовало, а я придерживаю его лишь в качестве одолжения, пока не заселится хотя бы половина здания.
— Так продай ее.
— Продам. Вообще, риэлтор сегодня заходил, и он даже с твоей мамой познакомился. Она пообещала ему содержать квартиру в чистоте, и что, как только понадобится, вы освободите ее. Софи поняла, что апартаменты будет легче продать, если покупатели увидят, что в ней живут люди, нежели пытаться толкнуть абсолютно пустое и стерильное место, которое нельзя сбыть по каким-либо непонятным причинам.
— Ясно! — вполне разумные объяснения. — Полагаю, мне не стоит привыкать. И на сколько мы можем задержаться? — интересуюсь я, стараясь звучать не слишком разочарованной. То есть я провела весь день, пытаясь найти оправдание, дабы принять столь щедрое предложение, лишь только для того, чтобы узнать, что нас скоро отсюда вышвырнут.
Я отворачиваюсь от окна и задерживаюсь взглядом на мраморной столешнице и сверкающей белой стеклянной посуде. Здесь все настолько элегантное, что даже нержавеющая сталь была бы не к месту.
— Пока не найдешь свой собственный угол. С теми деньгами, что заплачу я, и теми, что будешь получать от Малкольма, тебе, скорей всего, удастся подобрать что-то нормальное и безопасное в отличие от той комнаты, где вы живете сейчас.
В это время в дверь звонят, и Йен уходит за моей едой. Не проходит и пятнадцати минут.
«Вот это сервис!»
— И зачем тебе эта подстраховка? — спрашиваю я, откусывая огромный кусок вкуснейшего сэндвича, после чего в мгновение ока съедаю половину.
— Боже, Тайни! Но почему ты во всем ищешь подвох? — он проводит рукой по волосам, которые выглядят, словно совсем недавно проиграли битву подушке.