— А Тони Старк купил бы его?
Он смеется.
— Мне теперь по этим критериям выбирать, во что вкладывать свои инвестиции?
— Думаю, да. Ты не настолько успешен, как он. Никогда не видела тебя в чем-то, кроме тех архаичных костюмов. На дворе двадцать первый век.
— Я уже давно признал, что у меня плохо со вкусом касательно выбора одежды. Поэтому и плачу работнику, делающему покупки вместо меня.
— Как, например, покупка нижнего белья?
— Это самое лучшее, на что я могу потратить деньги, — его голос хрипит, и моя слабая и уязвимая часть отвечает легким ударом сердца и пульсацией между ног.
На заднем плане слышу шуршание, и приятный голос объявляет о посадке на рейс.
— Мне пора идти, Тайни. Вернусь к пятнице. Надеюсь, ты останешься в Централ-Тауэрс до моего возращения?
— Скорей всего. Сейчас не время перевозить маму.
— Не стоит грустить. Кстати, у меня для тебя задание. В пятницу в семь вечера ты должна приехать в «Ред-Дор-Спа» на Пятой авеню. Сделаешь это?
— Конечно. Но зачем?
— В этом спа-салоне займутся тобой. Не забудь, в семь. Я заберу тебя в десять, и мы отправимся на твое задание. В «Аквариум». Это… — делает он паузу, пытаясь подобрать слово, — такое пристанище акул. И я хочу, чтобы ты была в полной боевой готовности.
— Ясно. Это ради того дела?
— Да. Собирался все рассказать сегодня вечером, но, похоже, не судьба. А по телефону об этом говорить не хочется. — Он отвечает что-то неразборчивое другому человеку, после чего вновь возвращается ко мне. — Ты сейчас куда направляешься?
— Мне нужно доставить посылки в центр, а затем отправлюсь на Ист-Сайд. Я на пересечении Десятой и Пятьдесят второй. Мне придется выехать на городскую магистраль, так как нужно завезти посылку на «Тропу дизайнеров»*. Наверное, какие-нибудь отрезы тканей.
— Ты не думала отказаться от этой работы?
— Нет, — коротко бросаю я. — Тебя это смущает?
— Скорее, беспокоит.
Эти слова как гром среди ясного неба. Только моя мама волнуется за меня, и поэтому идея, что Йена это тоже тревожит, трогает меня до глубины души. Я начинаю быстро моргать, чтобы скорее избавиться от любой физической реакции на его заботу. И почему в последнее время у меня зашкаливают гормоны?
— Я в порядке.
— Ты недавно сказала, что каждую минуту стараешься не попасть в аварию. Мне это не кажется безопасной работой. Ты хоть знаешь реальные цифры по Нью-Йорку о несчастных случаях, связанные с велосипедами? Между 1996 и 2005 в авариях погибли 225 велосипедиста.
Мне нечего сказать, так как мои мысли цепляются за идею, что он чересчур обеспокоен, раз изучает статистику по инцидентам с велосипедистами. На самом деле, я просто уверена, что начну рыдать, если заговорю, поэтому и молчу. Я даже не намекаю, что этим цифрам уж как десять лет.
Йен вздыхает, после чего говорит:
— Я заберу тебя в десять.
— До встречи, — умудряюсь я прохрипеть, но он уже отключается.
Неделя без Йена тянется медленно, и меня это начинает бесить. Он звонит чаще, чем я могу ожидать, и то удовольствие, которое я испытываю, когда слушаю его голос, говорит мне, что и его дни безрадостны. Каждый день я жду его звонков, будто наркоманка, а он — мой героин.
Когда в пятницу добираюсь до «Ред-Дор», я раскрасневшаяся и потная из-за целого дня работы, и на моем теле городская грязь толщиной, по меньшей мере, в целый дюйм. Стив стоит, облокотившись о Бентли, руки скрещены, а глаза скрыты за очками-консервами. Он больше напоминает телохранителя, нежели шофера.
— Привет, Стив, — обращаюсь я к нему, пытаясь понять, в машине ли Йен.
— Привет, красотка, — слышу в ответ. — Разберешь свои колеса? — выдыхает он, кивая на мой велосипед. — Мне нужно убрать его в багажник.
— Хорошо, — я наклоняюсь, чтобы расцепить быстроразъемный механизм и освободить переднее колесо. Стив забирает его у меня, а затем хватает раму и с легкостью убирает их в уже открытый багажник.
Он закрывает его с грохотом, а затем, помахав мне на прощание, забирается в машину и уезжает.
Внутри спа-салона играет легкая музыка, и очень худая женщина, рядом с которой и тростник покажется толстым, шатаясь, подходит ко мне на пятнадцатисантиметровых каблуках.
— Мисс Корриелли? — интересуется она. На мгновение я не понимаю, к кому она обращается, и поэтому оборачиваюсь через плечо, чтобы посмотреть, есть ли за моей спиной другая женщина. Но нет, она зовет меня. Я киваю и пожимаю ей руку, но она, нервничая, отступает. Кто жмет руки сотруднику на ресепшене? Правильно, никто. Но раньше я не бывала в таких роскошных местах. Единственное, что хоть как-то в моей жизни напоминало спа, были маникюрные салоны, которых в каждом городском квартале пруд пруди.