— Ну да, из которых вы здесь все косяки сворачиваете…
— Правильно! Высыпаешь в него «спид», заворачиваешь, глотаешь…
— И?..
— И через 20 минут-полчаса чувствуешь себя замечательно!.. Офигительно!.. Блестяще!..
Я осторожно заворачиваю обратно пакет под столом.
— Я сам сейчас на «спиде»… Знаешь, как классно… Здорово!.. Смотри, что у меня есть, — он задирает майку. У него под пупком пирсинг, брошка какая-то. — Клёво, да же?
— Клёво, приятель… А на фига это тебе? В смысле больно же было, наверное.
— О да! Больно… Ну и что, вся жизнь — боль, — Чаки трепется, не останавливаясь. Наверное, прикольное вещество, этот «спид».
— Ну, ты мазо, короче…
— О, да! Я мазо!.. Можешь поставить на это… Если для тебя пирсинг — это мазо, то я мазо… Уж будь уверен, приятель… Хи-хи-хи!
— ОК, пойду распробую эту фигню. Увидимся позже.
— Пока, приятель.
Ну, я распробовал, короче, основательно… Жру «спид» на каждые выходные, не сплю по 2–3 суток… Сегодня решил в последний раз закинуться ради такого события, потом подвязать на время, а то никаких бабок не хватит… Каждый раз по 10 фунтов уходит… Меньше, чем на гашиш, но гашиша хотя бы хватает надолго…
Заваливаемся в вагон. Андреа с выкрашенным зелёнкой «могавком» на бритом черепе, в рваной джинсе, в кедах… Я наоборот здесь отпустил длинные патлы, в байкерской косухе, в здоровых «капельках» в пол-лица, в «Мартенсах», короче, почти Джои Рамоне. Если бы кто-нибудь из Алма-Аты увидел меня, не узнал бы… А мне всё по фиг… Вернусь, буду так же ходить… Я на всё забил… У меня свобода!.. Какая-то пожилая леди в ужасе отшатывается от Андреа с его нашивкой «Красс» на бомбере — она действительно очень похожа на свастику… «Спокойно, бабуля, я не фашист»… Я открываю банку с сидром… У меня распрекрасное настроение, люблю всех на свете, хочется двигаться, общаться… Хочется обнять весь мир…
На той площадке в Брикстоне, где должен был играть «Конфликт» нас ждал облом. Мы долго сокрушённо качая головами стояли на крылечке перед входной дверью с небольшим объявлением об отмене концерта. Когда мы, наконец, решились тронуться с места, к нам минут через пять подошёл местный парень. Обыкновенно одетый такой, простой, с обычной стрижкой.
— Ребята, вы на «Конфликт»?
— Да, да, — мы энергично закивали головами.
— Здесь не получается из-за проблем с муниципальными властями. Езжайте на Кингс Кросс, вот по этому адресу, — он суёт нам записку с адресом. — Концерт не отменяется, он просто перенесён в другое место.
И он дружески подмигивает нам. Настоящий брат.
— Спасибо, брат! — и мы летим к метро.
Непонятно кто и как мог выбить эту площадку на Кингс Кросс… Нас по записке проводят в подъезд кондоминиума, мы скидываемся, проходим наверх… Просторный чердак, оборудованный под спортзал… Места не очень много, группа играет не на сцене в привычном понимании слова, не на возвышении, а прямо перед нами… На полу… Лицом к лицу…. Публика разношёрстная — анархисты всех мастей, не только панки… Студентки очкастые, любители животных и деревьев, «tree huggers», или «джангл пипл», как мы в шутку называем их между собой с Андреа… Кто-то танцует… Многие подпевают тексты наизусть… Атмосфера заряжена энергичной музыкой… И духом братства… Позитивный заряд… Я стою прямо перед барабанщиком… Мог бы его потрогать… Музыка безвластия ухает у меня в солнечном сплетении… Начинаю прыгать… В обнимку с какими-то типами… Мои братья… Сёстры…
Меня так сильно пёрло от «спида», что я и после расхода ни в какую не хотел возвращаться в Поштаун. Я и слышать ничего не хотел об этом! Мне надо было двигаться дальше, шляться по Лондону, мне нужны были новые впечатления. В конце концов, Андреа махнул на меня рукой и уехал. А я остался бродить по ночному Лондону. Я мог заговорить с первым встречным, как Сократ, и диалоги, несмотря на подозрительность и закрытый характер лондонцев, получались необыкновенно осмысленными и содержательными. Я вышел на Кэмден-таун, свой любимый район. Здесь почти не было нормальных людей. Растафари, готические вампиры, панки, красти… Среди всех этих персонажей я чувствовал себя, как рыба в воде. В дневное время я мог бы, конечно, провисеть часов 10 в местных магазинчиках, роясь в раритетных пластинках, или в хипповых книжных лавках, но сегодня ночью мне нужны были улицы, их огни и запахи, их отчуждение и ни к чему не обязывающие диалоги. Какой-то бородатый краст под мостом продал мне за 4 фунта марочку ЛСД. Я много слышал и читал про это чудодейственное средство и решил оставить его себе на завтра, на отходняк.