— Если это так, он дождётся, его повесят, как Марко Агостини! — я не находил слов. — Или случайно собьют и переедут на машине, как Пазолини!
— Это вряд ли. Ты удивишься, но Пино Пелози, который переехал Пазолини на машине, тоже отбывал свой срок здесь, у Дона.
И всё-таки эта новость никак не укладывалась у меня в голове. Я привык считать этого человека, чем-то вроде полусвятого. Однако позже, после этого разговора я и в самом деле начал постепенно замечать, что вокруг действительно творится что-то странное и подозрительное. Я начал замечать зарёванных пацанят, выбегавших из комнаты Дона, его странную привычку вызывать их к себе и уединяться с ними на несколько часов. Один раз, подметая двор в летнем лагере Аспромонте, в Калабрии, я находился под окнами Дона и услышал какие-то странные шлепки по голому телу и раздражённый голос Дона, который говорил: «Не так, не так. Как я показал тебе?», и всхлипывавший голос десятилетнего Пона: «Плости, папочка». Мне стало жутко, и я отошёл. В конце того же летнего сезона, когда карабинеры увозили в наручниках обратно в тюрьму для малолетних 15-летнего Паскуалино с Сардинии, мы со словенскими пацанами, выходя с вязанками хвороста из лесочка, услышали, как он кричит в сторону окон Дона: «Старый пидар! Проклятый извращенец! Чтоб ты сгорел в аду!!!». Потом поползли слухи ещё страшнее. Микеле, земляк Паскуалино и его близкий друг, ходил на аудиенцию к Дону, и тот вдруг ни с того, ни с сего дал ему взаймы большую сумму денег. В тот же вечер Микеле нашли мёртвым в овраге, в перевернувшейся машине и со вколотой передозировкой. Через неделю в одном из центров, на Сицилии, как раз в том самом, где в своё время снимали серию телефильма «Спрут», в эпизоде о реабилитации Титти, нашли повесившегося Фабиано, ещё одного друга Микеле, с которым он, говорят, часто о чём-то шушукался перед тем, как пойти на аудиенцию, шантажировать Дона. До меня начало доходить, что я живу в довольно опасном месте. Или здесь, внутри коммуны, в заговоре с Доном действует конспиративная сеть педофилов, физически устраняющая неугодных свидетелей, или по любому здесь у людей начинает от всего происходящего ехать крыша, они ломаются психически. Ведь нет ничего хуже, чем чувствовать себя в чьей-то полной власти, особенно когда эта власть употребляется на произвол.
Когда был окончен сбор урожая, я попросил Андреа «на всякий случай» оставить мне свои координаты в Риме. Его тюремный срок заканчивался через пару месяцев, и он, понятное дело, не собирался задерживаться здесь дольше.
— Андреа, вполне возможно, что мне придётся обратиться к тебе за помощью.
— Помни, что мой дом — это твой дом. А ты брат мой навеки! — ответил он мне. — И помни, что я тебе ещё просто обязан показать Вечный город!
6
Вонг, как водится, захрапел минут через десять после отбоя. Я подождал для верности ещё полчасика, потом потихоньку вылез из-под одеяла, схватил в охапку аккуратно сложенную на стуле одежду и, стараясь не звенеть ключами, на носках вышел из кельи и спустился вниз. Фабрицио и Иван уже дожидались меня в нетерпении.
— Ну, как, есть сегодня ночью на бар?
— Надо кассу пробить, но, честно говоря, надоело. Мы так рискуем и всё ради чего? Чтобы беспонтово набухаться? Сами видели даже тёлок снять не получается, у нас же на рожах написано, откуда мы! Сидим полночи два коктейля на троих тянем, мы там одни такие. А на блядей не хватит по любому.
— А что ты предлагаешь?
— Я вот уже полтора года как мечтаю накуриться. Давай гашиша возьмём, курнём душевно, а потом, если хватит, и в баре посидим пообщаемся.
— Да я только за, — подхватывает Иван. — Отличная идея, Альберто!
— А ты подумал, сколько времени на движения уйдёт? Может лучше разнюхаемся? — предлагает Фабрицио. — Или ещё лучше вмажемся. В последний раз! Геру или коку гораздо легче сейчас найти в ночных заведениях.
— Не, парни, я пас, — решительно говорю я.
— Нет, нет, Фабри, ты чё, — быстро подхватывает Иван, перемигиваясь с ним. — Зачем мы здесь? Не для того ли чтобы завязать? Альберто правильно предлагает. Поехали, до Терни прокатимся. Там марокканцев разыщем или албанцев местных, поспрашиваем, найдем, я думаю.
— До Терни! Да туда же ехать минимум два часа!