А я не могу произнести ни слова, переваривая информацию и не зная с какого вопроса начать.
Наверное потому, что я попросту боюсь услышать ответы.
– Что ты имеешь в виду, эмм… ?
– Катрина, меня зовут Катрина, если тебе интересно, и я ненавижу этого ублюдка, – она шмыгает носом и поспешно вытирает слезы, оставившие на ее припудренных щеках видимые дорожки. – Было ошибкой приезжать сюда. Они заманивают нас красивыми иллюзиями и превращают в ничто. Мы все время на грани: вчера, сегодня и завтра – каждый день мы ходим по краю. Никогда не знаешь, когда это произойдет, – ее речь хаотична, а глаза лихорадочно блестят, пока она до боли сжимает мои руки и жарко шепчет, напоминая мне умалишенную. – Хочешь мой искренний совет? Живи сегодняшним днем. Наслаждайся, завтрашнего дня может не быть.
На последнем слове она замолкает и резко выпрямляется, отпуская меня и принимая былой развязный вид. Берет еще один бокал и также быстро его выпивает, неожиданно замирая и испуганными глазами смотря куда-то мне за спину. И только когда я оборачиваюсь, понимаю, что так сильно могло ее напугать, – тот самый незнакомец, с которым мы недавно столкнулись, подает ей короткий знак, приказывая следовать за ним.
– Мне пора, – она улыбается слишком грустно, с каким-то тихим отчаянием, и, сжав мои пальцы, уходит за своим хозяином, оставляя меня в полной растерянности. Я провожаю их взглядом до последнего, вытягиваю шею, чтобы как можно дольше не потерять из виду, и вижу, как они скрываются в одной из дверей, ведущих в боковые комнаты. Наверное, там также шумно и многолюдно, поэтому, несмотря на свое любопытство, я предпочитаю остаться на месте, дабы дождаться прихода Господина.
Но он не приходит не через десять минут, ни через двадцать, и я все больше начинаю нервничать, особенно на фоне слов Катрины, которая исчезла за проклятой дверью. При воспоминании об этом я в новь перевожу взгляд в ту сторону и, вставая на носочки, замечаю, как из нее выходит Вацлав. Один. Вытирая рот белоснежным платком и поправляя рукава пиджака.
Мысленно радуюсь, что вот сейчас за ним выйдет Катрина, и я смогу поговорить с ней еще, расспросить о жизни здесь и найти в ее лице подругу. Но в томительном ожидании проходят минуты, а она до сих пор не появляется, наверняка встретив куда более интересного собеседника.
На решение найти ее уходят ровно две минуты – я отсчитываю их глядя на большие старинные часы, которые вот-вот подберутся к девяти. И по мере движения стрелки, мое сердце ускоряет ритм, ладони потеют, а дыхание сбивается. Но это не останавливает меня, я срываюсь с места и как можно быстрее дохожу до двери, которые тут же открываю, попадая в полутемную комнату.
Я так внезапно оказываюсь в тишине и спокойствии, что ошарашенно застываю и, блаженно выдыхая, на миг прикрываю глаза. Толстые двери, к которым я прижимаюсь спиной, пропускают лишь глухое гудение, и я, наконец, от них отлипаю, проходя вперед и рассматривая небольшую комнату, больше похожую на кабинет. Блестящий черный стол и диван, парочка книжных шкафов и столик поменьше, возле которого стоит кресло, повернутое ко мне спинкой. Здесь больше нет ни одной двери, и я недоуменно хмурюсь, не понимая, куда могла деться Катрина, ведь они точно заходили вдвоем.
Не утруждаю себя пройти дальше, совершенно расстроившись, и только лишь когда слышу странные булькающие звуки, доносимые из глубины комнаты, медленно подхожу к креслу.
Истошный крик вырывается из горла, когда я вижу Катрину, полулежащую в кресле. Ее голова откинута на плечо, и мне хорошо видна ее изогнутая шея с отвратительно кровавой раной, из которой еще сочится кровь. Рука, покоящаяся на подлокотнике, дергается, и Катрина делает вдох, при котором и слышится это противное бульканье.
Я хочу ей помочь, зажимая уродливую рану ладонью, но, кажется, делаю еще хуже, потому что она вдруг закашливается, и скопившаяся в ее рту кровь яркими брызгами ложится на мои оголенные плечи, грудь, лицо. Но даже не это самое страшное, а то, что она, горячая и липкая, все продолжает просачиваться сквозь мои пальцы, и я уже точно знаю, что мне не успеть, не спасти, не справиться.
– Кто-нибудь, помогите, помогите, помогите, – сначала я просто шепчу, будто читаю молитву, а потом кричу, громко, сквозь всхлипы и истерику, отчаянно мотая головой и отказываясь верить в увиденное.